Глава шестая Секрет хорошего выступления

Вскоре после окончания первой мировой войны я познакомился в Лондоне с двумя братьями — сэром Россом Смитом и сэром Китом Смитом. Они только что совершили первый перелет из Лондона в Австралию, получили премию в пятьдесят тысяч долларов, учрежденную австралийским правительством, вызвали сенсацию во всей Британской империи и королем были возведены в дворянское звание.
Известный кинооператор капитан Херли совершил с ними часть перелета, производя съемки. Я помогал им готовить иллюстрированную лекцию о перелете и о путевых впечатлениях и обучал их искусству выступления перед аудиторией. Они выступали в течение четырех месяцев в Лондоне, в зале филармонии. Один из них днем, другой — вечером.
Впечатления у обоих были одни и те же: сидя рядом в самолете, они облетели половину земного шара. Они говорили почти слово в слово одно и то же, но почему-то их лекции не казались одинаковыми.
В каждом выступлении есть нечто, помимо слов, — и это нечто имеет значение. Это отпечаток индивидуальности. «Дело не столько в том, что вы говорите, сколько в том, как вы это говорите».
Однажды я сидел на концерте рядом с молодой женщиной, которая следила во время выступления Падеревского по нотам за исполнением мазурки Шопена. Она была поражена. Она не могла понять. Он брал в точности те же ноты, которые брала она, когда играла это произведение, но ее исполнение было обычным, а его — вдохновенным, потрясающе прекрасным, он зачаровал аудиторию. Дело было не только в тех нотах, которые он брал, но и в том, как он их брал, в чувстве, в артистичности, в личном обаянии, которое он вкладывал в игру, и в этом была разница между посредственностью и гением.
Великий русский художник Брюллов однажды поправлял этюд ученика. С удивлением глядя на исправленный рисунок, ученик воскликнул:
— Вы только чуть-чуть прикоснулись, и стало совсем иначе!
— Искусство начинается с этого чуть-чуть, — ответил Брюллов.
Это столь же справедливо в отношении ораторского искусства, как и живописи и игры Падеревского.
То же самое происходит, когда человек произносит слова. В английском парламенте модна старая поговорка, что дело не в том, о чем говорят, а в том, как об этом говорят. Квинтилиан сказал это давным-давно, когда Англия была еще одной из отдаленных колоний Рима.
Как и большинство старых поговорок, ее надо воспринимать cum grano salis ; но все же при хорошей подаче очень слабое выступление может произвести большое впечатление. Я часто замечал на конкурсах в колледжах, что не всегда победу одерживал оратор, у которого был самый лучший материал. Победителем скорее оказывался тот, кто умел говорить так хорошо, что его материал звучал лучше, чем у других.
«В речи имеют значение три вещи, — заметил однажды с веселым цинизмом лорд Морли, — кто говорит, как говорит и что говорит. И из этих трех вещей наименьшее значение имеет третья». Это преувеличение? Да, но сквозь него просвечивает истина.
Эдмунд Берк писал речи, столь совершенные по логике, аргументации и построению, что их теперь изучают как классические образцы в половине колледжей его страны, но Берк был никуда не годным оратором. Он не обладал способностью преподносить свои перлы, делать их интересными и убедительными. Поэтому в палате общин его называли «обеденным колоколом». Когда он поднимался на трибуну, члены палаты начинали кашлять, шаркать ногами и толпами покидали зал.
Если вы изо всех сил бросите в человека пулю со стальной оболочкой, вы даже не порвете его одежду. Но если вы поднесете порох к сальной свечке, вы пробьете ею сосновую доску. Должен с сожалением сказать, что многие речи типа сальной свечи с порохом производят больше впечатления, чем речь со стальной оболочкой, произнесенная вяло.
Поэтому тщательно следите за своей манерой изложения.

Резюме

1. Мы никогда ничему не учимся — будь то игра в гольф, французский язык или ораторское искусство, — совершенствуясь постепенно. Мы продвигаемся вперед внезапными скачками и резкими рывками. Именно поэтому нередко мы остаемся на одном месте на несколько недель или даже теряем часть приобретенных навыков. Психологи называют такие периоды стагнации «плато на кривой обучения». Мы можем долгое время упорно работать и все же быть не в состоянии сдвинуться с такого «плато» и продолжать подъем. Некоторые люди, не зная об этом своеобразном явлении, падают духом на таких «плато» и прекращают усилия. Это чрезвычайно прискорбно, ибо, если бы они продолжали работать, продолжали практиковаться, они бы неожиданно убедились, что взлетели вверх, подобно самолету, и внезапно за короткое время сделали огромные успехи.
2. Возможно, что вы никогда не будете выступать, не испытывая некоторой нервной тревоги перед самым началом речи. Но если вы проявите настойчивость, вы вскоре избавитесь от всех страхов, кроме первоначального, и он тоже исчезнет через несколько секунд после начала речи.
3. Профессор Джеймс указывал, что молодые люди не должны сомневаться в своей способности освоить науки. Если студент будет добросовестно заниматься, «он вполне может рассчитывать на то, что, проснувшись в одно прекрасное утро, окажется одним из самых компетентных людей своего поколения, какую бы отрасль знания он ни избрал». Эта психологическая истина, провозглашенная знаменитым ученым из Гарвардского университета, относится также к вам и к вашему стремлению научиться говорить. В этом не может быть никакого сомнения.
Люди, достигшие успехов в этой области, не обладали, как правило, необыкновенными способностями. Но они обладали настойчивостью и непреклонной решимостью. Они не отступали и достигали цели.
4. Думайте об успехе в ораторском искусстве. Тогда вы будете делать то, что необходимо для достижения успеха.
5. Если вы падете духом, попробуйте, подобно Тедди Рузвельту, посмотреть на портрет Линкольна и спросить себя, как бы он поступил при подобных обстоятельствах.
6. Старший капеллан военно-морских сил США во время первой мировой войны сказал, что качества, необходимые для успеха военного священника, можно выразить пятью словами. Какими?

Имейте волю к победе

Я не могу отказать себе в удовольствии процитировать здесь мудрый совет покойного Элберта Хаббарда. Если только средний человек — мужчина или женщина — усвоит и применит на практике содержащуюся в нем мудрость, он станет счастливее, ему легче будет жить.
"Когда вы выходите из дома, вытяните подбородок, высоко поднимите голову и вдохните полной грудью. Впитывайте в себя солнечный свет; приветствуйте друзей улыбкой и вкладывайте душу в каждое рукопожатие.
Не бойтесь, что вас не правильно поймут, и не тратьте впустую ни минуты, думая о своих врагах. Старайтесь прочно закрепить в уме то, что вы хотите сделать, и тогда вы пойдете прямо к цели, не отклоняясь в сторону. Сосредоточьте мысли на великих, прекрасных делах, которые вы хотели бы совершить, и тогда, по мере того как проходят дни, вы бессознательно станете пользоваться теми возможностями, которые требуются для выполнения вашего желания, подобно тому как коралловый полип берет из морской воды нужные ему вещества. Нарисуйте в своем уме того способного, серьезного, полезного человека, каким вы хотите стать, и эта мысль будет ежечасно превращать вас именно в такого человека…
Мысль превыше всего. Сохраняйте правильную умственную позицию — мужество, откровенность и жизнерадостность. Правильно мыслить — значит творить. Все приходит благодаря желанию, и всякая искренняя молитва получает ответ. Мы становимся подобными тому, к чему стремится наше сердце. Вытяните подбородок и поднимите выше голову. Мы — боги в виде хризалиды" .
Наполеон, Веллингтон, Ли, Грант, Фош — все великие полководцы признавали, что воля армии к победе и ее уверенность в своей способности победить больше чего-либо другого определяют успех.
«Девяносто тысяч побежденных, — сказал маршал Фош, — отступают перед девяноста тысячами победителей только потому, что они пали духом, не верят больше в победу, потому что они деморализованы, их моральное сопротивление подавлено».
Другими словами, эти девяносто тысяч отступающих солдат разбиты не физически — они побеждены потому, что разбиты морально, потому, что потеряли мужество и веру в себя. Такой армии не на что надеяться. Не на что надеяться и такому человеку.
Капеллан Фрейзьер, бывший старший капеллан военно-морских сил США, вел беседы с лицами, желавшими стать военными священниками во время первой мировой войны.
Когда его спросили, какие качества необходимы для успешного выполнения обязанностей священника военного флота, он ответил: дар свыше, находчивость, выдержка и мужество.
Те же качества нужны для успеха публичных выступлений. Сделайте их своим девизом. Сделайте своим боевым гимном следующие стихи Роберта Сервиса:

Если ты заблудился в пустыне,
И ужас охватил тебя, как ребенка,
И смерть смотрит тебе прямо в глаза,
И ты весь изранен, то, как это полагается,
Остается взвести курок и… умереть.
Но кодекс мужчины гласит: «Борись до конца!»,
И ты не имеешь права уничтожить себя.
Когда ты голоден и измучен,
Нетрудно покончить со всем…
Трудно лезть черту в зубы.


Ты устал от борьбы? Что ты, стыдись!
Ты молод, ты смел, ты умен.
Тебе трудно пришлось, я знаю, но нельзя унывать,
Собери силы, сделай невозможное и борись!
Упорство принесет тебе победу,
Поэтому не падай духом, друг!
Собери все свое мужество, сдаться нетрудно,
Трудно держать голову высоко.


Легче простонать, что ты побит, — и умереть,
Легче отступить и пресмыкаться.
Но сражаться, сражаться тогда,
Когда уже не видно надежды,
Вот это — завидный удел!
И хотя ты вышел из страшной схватки
Разбитый, израненный, покрытый рубцами,
Попытайся еще раз. Умереть легко,
Трудно оставаться в живых.

Восхождение на пик «Дикий кайзер»

Несколько лет назад я решил подняться на один пик а Австрийских Альпах, носящий название «Дикий кайзер». В «Бедекере» было сказано, что восхождение трудное, и альпинистам-любителям нужен проводник. У нас с приятелем проводника не было, и мы, конечно, были любителями, поэтому один человек спросил, надеемся ли мы на успех.
— Конечно, — ответили мы.
— Почему вы так думаете? — спросил он.
— Другие же обошлись без проводников, — сказал я, — значит, это вещь возможная, а я никогда не берусь за что-либо с мыслью о поражении.
Как альпинист я был самым слабеньким новичком, но именно такой должна быть психология человека, за что бы он ни брался — будь то попытки выступить публично или штурм вершины Эвереста.
Думайте об успехе. вообразите себя говорящим перед аудиторией с полным самообладанием.
Сделать это вполне в вашей власти. Верьте в свой успех. Верьте в него твердо, и тогда вы сделаете то, что необходимо для достижения успеха.
Адмирал Дюпон привел полдюжины убедительнейших причин, по которым он не ввел свои канонерки в гавань Чарстона. Адмирал Фаррагут внимательно выслушал его.
— Но ведь есть еще одна причина, которую вы не упомянули, — замети он.
— Какая? — спросил адмирал Дюпон.
— Вы не верили в то, что можете это сделать, — был ответ.
Самое ценное, что большинство учащихся приобретает благодаря упражнениям в публичных выступлениях, — это увеличившаяся уверенность в себе, укрепление веры в свою способность что-то сделать. А что может быть важнее этого для достижения успеха почти в любом деле?

Уверенность в том, что ваши усилия будут вознаграждены

Мне очень хочется, чтобы вы в течение недели каждое утро за завтраком ставили на стол эту книгу открытой, пока не запомните наизусть следующие слова знаменитого психолога из Гарвардского университета профессора Уильяма Джеймса:
«Ни один юноша не должен тревожиться за результат получаемого им образования, каково бы ни было его направление. Если он будет добросовестно трудиться каждый час рабочего дня, он может ничуть не сомневаться в конечном результате. Он вполне может рассчитывать на то, что, проснувшись в одно прекрасное утро, окажется одним из самых компетентных людей своего поколения, какую бы отрасль знания он ни избрал».
А теперь, опираясь на мнение знаменитого профессора Джеймса, я позволю себе сказать, что, если вы будете добросовестно и с подъемом обучаться говорить публично, если вы будете разумно практиковаться, вы можете с полным основанием рассчитывать на то, что, проснувшись в одно прекрасное утро, вы будете одним из лучших ораторов вашего города или общины.
Это может показаться вам фантазией, но в принципе это верно.
Бывают, конечно, исключения. Человек с пониженным интеллектом и ничего собой не представляющий как личность, которому нечего сказать, не станет Даниелем Вебстером местного масштаба, но в пределах разумного это утверждение правильно.
Разрешите мне привести конкретный пример.
Бывший губернатор штата Нью-Джерси Стоукс присутствовал на банкете по случаю выпуска слушателей школы ораторского искусства в Трентоне. Он сказал, что выступления учащихся, которые он услышал в тот вечер, были не хуже речей, которые он слышал в палате представителей и сенате в Вашингтоне. Эти речи в Трентоне были произнесены бизнесменами, у которых лишь несколькими месяцами ранее отнимался язык от страха перед аудиторией. Они вовсе не были будущими Цицеронами, эти бизнесмены из штата Нью-Джерси, но все же в одно прекрасное утро они оказались в числе лучших ораторов своего города.
Вся перспектива вашего успеха как оратора упирается в два момента: ваши природные способности и глубину и силу вашего стремления к цели.
«Почти во всех областях, — сказал профессор Джеймс, — страстный интерес к предмету спасет вас. Если только вы достаточно сильно стремитесь к результату, вы непременно достигнете его. Если вы хотите стать богатым, вы станете богатым, если вы хотите стать ученым, вы будете ученым, если вы хотите стать хорошим, вы будете хорошим. Но только вы должны действительно хотеть этого, и только этого, а не стремиться одновременно с такой же силой к сотне других несовместимых вещей». И профессор Джеймс мог бы добавить столь же справедливо: «Если вы хотите стать оратором, уверенным в себе, вы им будете, но нужно действительно желать этого».
Я внимательно наблюдал буквально за тысячами мужчин и женщин, пытавшихся обрести уверенность в себе и научиться говорить публично.
Лишь немногие из тех, кому это удалось, обладали блестящими способностями. В большинстве это были обыкновенные люди, такие, каких вы видите в своем городе. Но они были настойчивы. Случалось, что более способные люди охладевали к этому делу или были слишком заняты погоней за деньгами и поэтому особых успехов не достигали, но средний человек, обладавший характером и целеустремленностью, в конце концов оказывался впереди.
Это совершенно естественно и свойственно человеку. Разве не приходилось вам видеть то же самое в коммерческой и профессиональной деятельности? Старший Рокфеллер говорил, что первая и главная предпосылка успеха в бизнесе — это терпение. Точно так же и в нашей области оно является одной из главных предпосылок успеха.
Маршал Фош привел к победе одну из величайших армий, какие видел мир, и он говорил, что обладал только одним достоинством — он никогда не приходил в отчаяние.
Когда французы в 1914 году отступили к Марне, генерал Жоффр приказал подчиненным ему генералам, имевшим в своем распоряжении два миллиона солдат, прекратить наступление и начать отступление. Когда эта новая битва, одна из самых решающих в мировой истории, бушевала уже два дня, генерал Фош, командовавший центром Жоффра, прислал ему донесение, запечатленное в военной истории: «Мой центр отступает. Мой правый фланг отходит. Положение превосходное. Буду атаковать».
Эта атака спасла Париж.
Поэтому, когда положение кажется самым трудным, даже безнадежным, когда ваш центр отступает, а правый фланг отходит, надо сказать, что «положение превосходное». Атакуйте! Атакуйте! Атакуйте, и вы спасете самое ценное из того, что у вас есть, — ваше мужество и веру в себя.

Проявляйте упорство

Однажды один молодой человек, пожелавший изучать право, написал Линкольну письмо с просьбой дать ему совет. И Линкольн ему ответил:
«Если вы твердо решили стать юристом, дело уже сделано больше, чем наполовину… Помните всегда, что ваша решимость добиться успеха важнее всего другого».
Линкольн знал, что это так. Он сам прошел через это. За всю свою жизнь он проучился в школе в общей сложности не больше года. А книги?
Линкольн говорил, что он ходил пешком в радиусе пятидесяти миль от своего дома, чтобы одолжить все, какие только можно, книги для чтения.
В его хижине всю ночь горел огонь, и он порой читал при свете очага. В стенах, между бревнами, были щели, и Линкольн часто вставлял книгу в одну из этих щелей. Как только рассветало, он вскакивал со своей постели из листьев, протирал глаза, вытаскивал книгу и начинал жадно читать ее.
Он ходил пешком за двадцать-тридцать миль, чтобы послушать какого-либо оратора, и, вернувшись домой, практиковался в произнесении речей повсюду — на поле, в лесу, перед толпой, собравшейся у бакалейной лавки Джонса в Джентривилле. Он вступил в литературные и дискуссионные общества в Нью-Сейлеме и Спрингфилде и практиковался в выступлениях на злободневные темы так же, как вы практикуетесь теперь.
Его всегда мучило чувство неполноценности. В присутствии женщин он робел и не мог слова сказать. Ухаживая за Мэри Тодд, он, бывало, сидел в гостиной и робко молчал, не находя слов, лишь слушая то, что говорила она. Но этот же человек путем тренировки и самообразования стал оратором, который мог дискутировать с таким высокообразованным человеком, как сенатор Дуглас. Этот человек в Геттисберге в речи по случаю переизбрания на пост президента поднялся до высот красноречия, каких редко достигали другие ораторы в истории человечества.
Поэтому не удивительно, что, помня о страшных трудностях, которые ему самому пришлось преодолеть, и о мучительной борьбе, он писал: «Если вы твердо решили стать юристом, дело уже сделано больше, чем наполовину».
В кабинете Теодора Рузвельта висел прекрасный портрет Авраама Линкольна. «Часто, когда мне нужно было принять какое-то решение по сложному и запутанному вопросу, когда возникали столкновения прав и интересов, — говорил Рузвельт, — я смотрел на Линкольна и старался представить себе, как бы он поступил при таки же обстоятельствах. Вам это может показаться странным, но, скажу откровенно, мне казалось, что это облегчало разрешение моих трудностей».
Почему бы и вам не последовать примеру Рузвельта? Если вы пали духом и готовы бросить борьбу за овладение ораторским искусством, попробуйте вынуть из кармана пятидолларовую банкноту с портретом Линкольна и спросить себя, как бы он поступил при данных обстоятельствах. Вы ведь знаете, как бы он поступил. Когда Стивен А.
Дуглас одержал над ним победу на выборах в сенат США, Линкольн сказал своим сторонникам, что нельзя «сдаваться не только после одного, но и после ста поражений».

Необходима настойчивость

Когда мы начинаем изучать какой-либо новый предмет, например, французский язык, игру в гольф или ораторское искусство, мы никогда не продвигаемся вперед непрерывно. Мы не делаем успехи постепенно. Мы делаем их внезапными скачками, резкими рывками. Порой мы на некоторое время останавливаемся или даже можем откатиться назад и потерять кое-что из приобретенного ранее. Эти периоды стагнации или регресса хорошо известны всем психологам и получили наименование «плато на кривой обучения». Те, кто обучается ораторскому искусству, будут порой неделями задерживаться на одном из этих «плато». Как бы стремительно они не работали, им не удается продвинуться вперед. Слабые приходят в отчаяние и бросают, а люди с твердым характером продолжают и убеждаются в том, что вдруг, внезапно, сами не понимая, как или почему это случилось, они делают большие успехи. Они взлетают с плато, подобно самолету. Внезапно они приобретают сноровку. Они вдруг начинают держать себя непринужденно, приобретают естественность, уверенность в себе во время выступления и влияние на аудиторию.
Как уже говорилось в этой книге, в первые моменты публичного выступления вы, возможно, всегда будете испытывать какой-то мимолетный страх, волнение, нервную тревогу. Но если вы проявите настойчивость, вы вскоре избавитесь от всех страхов, кроме первоначального, и этот страх будет очень кратковременным. После нескольких первых фраз вы овладеете собой. Выступление будет доставлять вам несомненное удовольствие.

Глава пятая Главные предпосылки успеха публичного выступления

В день, когда пишутся эти строки, 5 января, отмечается годовщина смерти сэра Эрнеста Шеклтона. Он умер, плывя на прекрасном судне «Квест» («Поиск») на юг для исследования Антарктики. Первое, что привлекало внимание тех, кто поднимался на борт «Квеста», были следующие строки, выгравированные на медной доске:


"Если ты умеешь мечтать и не превращать мечту в своего хозяина,
Если ты умеешь мыслить и не превращать мысли в самоцель,
Если ты умеешь встречаться с триумфом и катастрофой
И одинаково обращаться с этими двумя обманщиками,
Если ты можешь заставить свое сердце, и нервы, и мышцы
Делать свое дело и после того, как их уже не будет,
И таким образом сохраниться, когда от тебя уже ничего не останется,
Кроме воли, которая говорила им: «Держитесь!»,
Если ты можешь заполнить неумолимую минуту
Шестидесятискундным пробегом, —
Тебе будут принадлежать земля и все, что в ней,
И более того, ты будешь человеком, сын мой!"


Шеклтон называл эти стихи духом «Квеста». И действительно, в них отражен тот дух, которым должен быть проникнут человек, отправляющийся на Южный полюс, и человек, желающий приобрести уверенность в себе во вовремя публичного выступления.
Но должен с сожалением сказать, что не все приступают к изучению ораторского искусства, проникнувшись таким духом. Много лет назад, когда я начинал свою преподавательскую деятельность, я был удивлен тем, какой большой процент студентов, поступающих в различные вечерние учебные заведения, утомляется и бросает занятия, не достигнув своей цели. Их так много, что это вызывает одновременно удивление и огорчение, наталкивает на нелестную оценку человеческой природы.
Я приближаюсь к середине своей книги и по опыту знаю, что некоторые из читателей уже пали духом, потому что не смогли побороть страха перед аудиторией и приобрести уверенность в себе. Очень печально, ибо «как жалок не имеющий терпенья! Мгновенно рану можно ль излечить?»
Шекспир.

Резюме

1. «Средний человек, — сказал видный психолог профессор Карл Сишор, — использует не больше десяти процентов врожденных возможностей своей памяти. Остальные девяносто процентов погибают, потому что он нарушает естественные законы запоминания».
2. Существует три таких «естественных закона запоминания»: впечатление, повторение, ассоциация.
3. Нужно получить глубокое, яркое впечатление о том, что вы хотите запомнить. Для этого вы должны:
а) сосредоточиться. В этом был секрет памяти Теодора Рузвельта;
б) внимательно наблюдать. Получить правильное впечатление;
Фотоаппарат не даст снимков при тумане, ваше сознание тоже не сохранит туманных впечатлений; в) надо получить впечатления при помощи возможно большего числа органов чувств. Линкольн читал вслух то, что он хотел запомнить, чтобы восприятие было одновременно и зрительным, и слуховым; г) прежде всего старайтесь получить зрительное впечатление. Оно прочнее. Нервы, ведущие от глаза к мозгу, в двадцать раз толще, чем нервы, ведущие от уха к мозгу. Марк Твен не мог запомнить последовательности своего выступления, когда пользовался записями, но когда он бросил записи и для запоминания своих различных тем стал пользоваться рисунками, все его трудности исчезли.
4. Второй закон памяти — повторение. Тысячи студентов-мусульман знают наизусть Коран — книгу примерно такого же объема, как Новый завет, и они в значительной мере достигают этого путем повторения. Мы можем запомнить все что угодно в разумных пределах, если будем достаточно часто повторять это. Но при повторении имейте в виду следующее:
а) не повторяйте текст снова и снова, пока он не закрепится в вашей памяти. Прочитайте текст один или два раза, потом бросьте и позднее снова и снова возвращайтесь к нему. Повторение таким способом, с интервалами, позволит вам запомнить текст, потребовав наполовину меньше времени, чем при запоминании в один прием;
б) запомнив что-либо, мы за первые восемь часов забываем столько же, сколько за последующие тридцать дней, поэтому просматривайте свои записи всего за несколько минут до выступления.
5. Третий закон памяти — ассоциации. Единственный способ запомнить факт — это ассоциировать его с каким-либо другим фактом. «Все, что возникает в сознании, — говорит профессор Джеймс, — должно быть внесено в него, а будучи внесенным, оно вступает во взаимосвязь с тем, что там уже было… Тот, кто больше обдумывает получаемые сведения и устанавливает между ними более тесные взаимосвязи, будет обладать лучшей памятью».
6. Если вы хотите ассоциировать один факт с другими, уже известными вам, обдумайте новый факт со всех точек зрения. Поставьте себе такие вопросы: «Почему это так?», «Как получилось, что это так?», «Когда так бывает?», «Где так бывает?», «Кто сказал, что это так?»
7. Чтобы запомнить фамилию незнакомого человека, задавайте вопросы по этому поводу — как она пишется и т.д. Внимательно вглядывайтесь во внешность этого человека. Пытайтесь связать его фамилию с его лицом.
Узнайте, чем он занимается, и попытайтесь придумать мнемоническую фразу, которая свяжет его имя с его занятием, как было сделано группой, собравшейся в Пенсильванском атлетическом клубе.
8. Чтобы запомнить даты, ассоциируйте их со знаменательными датами, которые вы знаете. Например, трехсотая годовщина рождения Шекспира совпала с Гражданской войной в США.
9. Чтобы запомнить последовательность пунктов своего выступления, расположите их так, чтобы одна тема логически вытекала из другой. Кроме того, вы можете придумать мнемоническую фразу, включающую основные моменты, например: «Корова курила сигару и лягнула Наполеона, а дом сгорел вместе с религиозными культами».
10. Если, несмотря на все меры предосторожности, вы внезапно забыли, что собирались сказать, вы можете избежать полного провала, используя последние слова последней фразы как первые слова новой фразы.
Можно продолжать речь таким образом, пока вы не вспомните следующий пункт своей речи.

Невозможно улучшить запоминание всех типов предметов

Я рассказал в этой главе, как мы можем улучшить методы получения ярких впечатлений, обеспечения повторения и ассоциирования фактов. Но поскольку основой памяти является ассоциация, то «невозможно, — как указывает профессор Джеймс, — улучшить общую или первичную способность памяти; может иметь место только улучшение нашего запоминания специальных систем ассоциированных предметов».
Например, ежедневно заучивая наизусть по одной цитате из Шекспира, мы можем поразительно улучшить нашу память на литературные цитаты.
Каждая новая цитата найдет в вашем уме многих друзей, с которыми она свяжется. Но запоминание всего Шекспира от «Гамлета» до «Ромео» не обязательно поможет удерживать в памяти данные о рынке хлопка или о бессемеровском процессе обескремнивания чугуна.
Давайте повторим. Если мы будем применять принципы, изложенные в этой главе, мы улучшим методы и повысим эффективность запоминания всего что угодно. Если же мы не будем применять эти принципы, то запоминание десяти миллионов фактов относительно бейсбола ни в коей мере не поможет нам запомнить данные, относящиеся к фондовой бирже. Такие данные, не имеющие отношения друг к другу, невозможно ассоциировать. Напомним, «наш мозг представляет собой в основном ассоциирующий механизм».

Что делать в случае полного провала

Предположим, что, несмотря на всю подготовку и все меры предосторожности, докладчица, выступающая перед церковной общиной, в середине речи внезапно все забыла и стоит перед слушателями, совершенно окаменелая и не в состоянии продолжать. Положение ужасное. Гордость не позволяет ей в смятении сесть на место и признать свой провал. Она чувствует, что могла бы вспомнить следующий пункт своего выступления или хоть какой-нибудь пункт, если бы у нее были спасительные десять-пятнадцать секунд. Но даже пятнадцать секунд страшной тишины на глазах у слушателей были бы равносильны катастрофе. Что делать? Когда один известный американский сенатор недавно оказался в таком положении, он спросил слушателей, говорит ли он достаточно громко, хорошо ли его слышно в конце зала. Он знал, что слышно очень хорошо, но ему нужны были не эти сведения. Ему нужно было выиграть время. И эта короткая пауза помогла ему поймать мысль и продолжить речь.
Но, пожалуй, лучше всего в качестве «спасательного круга» при подобном «кораблекрушении» подойдет такой способ: превратите последнее слово или последнюю фразу в начало новой фразы. Образуется бесконечная цепь, и речь, подобно теннисоновскому ручью, потечет безостановочно, хотя и бесцельно. Посмотрим, как это выглядит на практике. Вообразим, что оратор, говоря об успехах дела, оказался в умственном тупике после того, как произнес: «Средний служащий не выдвигается потому, что он проявляет мало подлинного интереса к своей работе, мало инициативы».
«Инициатива». Начинайте следующую фразу со слова «инициатива».
Вероятно, вы и понятия не имеете, что вы скажете и чем кончите, но все же начните. Даже слабая фраза лучше, чем ничего.
«Инициатива предполагает оригинальность, это значит умение делать что-то по-своему, не ожидая постоянно указаний».
Высказывание не блестящее, оно не делает речь исторической. Но разве это не лучше, чем мучительное молчание? Последние слова касались указаний. Ну что же, давайте начнем с этого новую фразу.
«Постоянные указания, поучения, натаскивание служащих, которые уклоняются от всякого самостоятельного мышления, — это самое скверное, что можно себе вообразить».
Слава богу, фраза произнесена. Надо двигаться дальше. Теперь можно сказать что-нибудь о воображении.
«Воображение — вот что необходимо. Видение, мечта. Там, где нет видения, сказал Соломон, народ погибает».
Вот уже две фразы без запинки. Не будем падать духом, будем продолжать.
«Число работников, погибающих ежегодно в битве бизнеса, поистине прискорбно. Я говорю — прискорбно, потому что, если бы у этих самых мужчин и женщин было немного больше энтузиазма, немного больше честолюбия, немного больше лояльности, они могли бы подняться выше демаркационной линии, отделяющей успех от неудачи. Но при неудаче в бизнесе никогда не признают, что дело было в этом».
И так далее… Пока оратор механически произнести эти общие фразы, он должен вспоминать, какой следующий вопрос фигурировал в его плане, что, собственно, хотел он сказать.
Этот метод бесконечной цепи может, если продолжать слишком долго, привести к тому, что оратор начнет рассуждать о том, как печь пудинги или о стоимости канареек. Но все же это прекрасная скорая помощь при нарушении умственной деятельности в результате временной потери памяти.
Таким способом удавалось оживить многие речи, находящиеся при последнем издыхании.

Как запомнить план своего выступления

Мы можем думать о чем-либо только по двум причинам — во-первых, в результате внешнего стимула и, во-вторых, вследствие ассоциации с тем, что нам уже известно. В применении к публичным выступлениям это означает: во-первых, вы можете соблюсти последовательность изложения своих мыслей при помощи какого-то внешнего стимула, например записей, но кому понравится оратор, который читает по бумажке? Во-вторых, вы можете запомнить пункты выступления, ассоциируя их с чем-то уже укоренившимся в вашей памяти. Они должны быть расположены в таком логическом порядке, чтобы второй пункт неизбежно вытекала из первого, а третий — из второго столь же естественно, как дверь одной комнаты ведет в другую.
Это звучит просто, но может оказаться не совсем простым делом для новичка, чьи умственные способности скованы страхом. Существует, однако, способ обеспечения последовательности изложения, который прост, действует быстро и практически безотказно. Я имею в виду использование мнемонической фразы. Приведу пример. Предположим, вы хотите затронуть множество тем, никак не связанных между собой. Их трудно удержать в памяти. Как, например, можно говорить о корове, сигаре, Наполеоне, доме и религиозных культах одновременно? Давайте посмотрим, нельзя ли спаять эти темы, подобно звеньям цепи, при помощи такой фразы: «Корова курила сигару и лягнула Наполеона, а дом сгорел вместе с религиозными культами».
Теперь прикройте эту фразу рукой и ответьте на вопросы: какой третий пункт выступления? Пятый? Четвертый? Второй? Первый?
Помогает такой метод? Да, помогает. И тем, кто хочет улучшить свою память, настоятельно рекомендуется применять его.
Таким образом можно связать любой набор мыслей, и чем нелепее мнемоническая фраза, тем легче запомнить ее.

Как запоминать даты

Даты лучше всего запоминать, ассоциируя их со знаменательными датами, уже твердо закрепившимися в памяти. Например, американцу гораздо труднее заучить, что Суэцкий канал был открыт в 1869 году, чем запомнить, что первое судно прошло через него через четыре года после окончания Гражданской войны в США. Если американец попытается запомнить, что первое поселение в Австралии было основано в 1788 году, эта дата может выскочить из его головы, подобно плохо укрепленному болту из машины; значительно больше шансов закрепить ее в памяти, если ассоциировать с 4 июля 1776 года и помнить, что это произошло через двенадцать лет после принятия Декларации независимости. Это подобно навинчиванию гайки на ослабевший болт — он будет держаться.
Полезно иметь в виду этот принцип, когда нужно запомнить номер телефона. Например, во время войны номер телефона автора этой книги был 1776. Никому не было трудно запомнить его. Если вы сможете получить у телефонной компании номер вроде 1492, 1861, 1865, 1914, 1918, вашим друзьям не придется справляться в телефонной книге. Они могут забыть, что ваш номер 1492, если вы сообщите им об этом бесцветно, но разве он выскочит из их головы, если вы скажете: «Вам будет легко запомнить номер моего телефона — 1492, год, когда Колумб открыл Америку».
Австралийцы, новозеландцы и канадцы, читающие эти строки, заменят, конечно, цифры 1776, 1861, 1865 знаменательными датами истории своих стран.
Как легче всего запомнить следующие цифры?

а) 1564 — год рождения Шекспира.
б) 1607 — год основания первого английского поселения в Америке в Джеймстауне.
в) 1819 — год рождения королевы Виктории.
г) 1807 — год рождения Роберта Э. Ли.
д) 1789 — год разрушения Бастилии.

Вам, конечно, покажется утомительным запоминать, повторяя чисто механически, названия первых тридцати штатов в том порядке, в каком они вступали в Союз. Но свяжите их с какой-нибудь историей, и тогда вы запомните их быстро и без труда. Прочитайте всего один раз следующий абзац. Когда вы кончите, проверьте, не сможете ли вы перечислить тринадцать штатов в правильном порядке:
"Однажды в субботу вечером молодая леди из Делавэра купила билет для небольшой поездки по пенсильванской железной дороге. Она положила в чемодан свитер из Нью-Джерси и навестила подругу Джорджию в Коннектикуте. На следующее утро хозяйка и ее гостья присутствовали на мессе в церкви на Мэрис-лэнд . Потом они вернулись домой поездом южной линии (кар лайн) , поели новую ветчину (нью хэм) , которая была поджарена Виргинией, цветной кухаркой из Нью-Йорка. После обеда они сели на поезд северной линии (кар лайн) и поехали на остров (род ту зе айленд) ".

Как связывать факты между собой

Все это прекрасно, но как увязать между собой известные нам факты?
Ответ таков: уяснением их значения, их осмыслением. Например, если вы при знакомстве с каждым новым для вас фактом поставите следующие вопросы и ответите на них, то тем самым сможете увязать его с другими фактами. Вот эти вопросы:

а) Почему это так?
б) Как получилось, что это так?
в) Когда так бывает?
г) Где так бывает?
д) Кто сказал, что это так?

Если, например, мы узнаем фамилию незнакомого человека, и фамилия эта обычна, мы можем ассоциировать ее с каким-нибудь приятелем с такой же фамилией. Если же она необычна, мы можем воспользоваться случаем и сказать человеку об этом. Нередко новый знакомый что-нибудь рассказывает о своей фамилии. Например, когда я писал эту главу, меня познакомили с некоей миссис Сотер. Я спросил ее, как пишется ее фамилия, и обратил внимание на ее необычность.
«Да, — ответила она, — она очень необычна. Это греческое слово, означающее „спаситель“». Потом она рассказала мне о родных своего мужа, которые родом из Афин, и о высоком положении, которое они занимали там в правительстве. Очень нетрудно побудить людей рассказывать что-нибудь об их фамилиях. Это всегда помогает мне запомнить их.
Внимательно разглядывайте внешность нового знакомого. Замечайте цвет его глаз и волос, всматривайтесь в черты его лица. Обратите внимание, как он одет. Прислушайтесь к его манере говорить. Получите ясное, живое, яркое впечатление о его внешности и индивидуальности и ассоциируйте все это с его фамилией. В следующий раз эти яркие впечатления вновь возникнут в вашем сознании и одновременно помогут вам вспомнить и фамилию этого человека.
Не приходилось ли вам, встречаясь с человеком во второй или третий раз, обнаруживать, что вы помните род его занятий или профессию, но не можете вспомнить, как его зовут? Причина в том, что занятие человека — это нечто определенное и конкретное. Оно имеет значение. Оно пристает к вам, как липкий пластырь, тогда как не имеющая значение фамилия откатывается в сторону, подобно градинам с покатой крыши. Поэтому, чтобы наверняка запомнить фамилию человека, составьте какую-нибудь фразу, которая привяжет фамилию к занятию данного человека. Нет никакого сомнения в эффективности такого метода. Например, двадцать человек, не знакомых друг с другом, недавно собрались в Филадельфии в Пенсильванском атлетическом клубе. Каждого из них попросили встать и назвать свою фамилию и род занятий. После этого была придумана фраза, связывающая эти сведения, и через несколько минут все присутствующие могли назвать фамилию любого человека, находящегося здесь. Значительно позднее, при новых встречах, оказалось, что ни фамилии, ни занятия этих людей не были забыты, потому что были ассоциированы друг с другом. Они прилипли друг к другу.
Приведу для примера фамилии некоторых членов этой группы и те неуклюжие фразы, которые мы придумали, чтобы связать фамилии людей с их занятиями:
Мистер Дж. П. Олбрайт, поставки песка (сэнд бизнес) — «Сэнд мейкс ол брайт» (песок делает все ярким, а также — в силу игры слов — песок делает Олбрайта).
Мистер Томас Фишер, поставки угля (коул) — «Хи фишес фор коул ордерс» (он выуживает заказы на уголь).

Профессор Уильям Джеймс объясняет секрет хорошей памяти

Вот и все о первых двух законах запоминания. Но есть еще третий закон ассоциация. Последняя — необходимый элемент запоминания.
Фактически она объясняет сам механизм памяти.
"Наш мозг, — мудро замечает профессор Джеймс, — представляет собой в основном ассоциирующий механизм… Предположим, я некоторое время храню молчание, а затем говорю повелительным тоном: "Вспоминайте!
Вспоминайте!" Подчинится ваша память этому приказу, воспроизведет она какую-то определенную картину из вашего прошлого? Конечно, нет. Она останется бездеятельной и спросит: «Что именно я должна вспомнить?»
Короче говоря, ей нужно указание. Но если я скажу — вспомните дату вашего рождения или что вы ели за завтраком, назовите порядок нот в музыкальной гамме, — то тогда ваша способность к запоминанию немедленно даст требуемый результат: полученное указание сориентирует обширный запас потенциальных возможностей вашей памяти в определенном направлении. Это указание тесно связано с тем, что вы вспоминаете.
Слова «дата моего рождения» непосредственно ассоциируются с определенной цифрой, месяцем и годом; слова «сегодняшний завтрак» минуют все другие нити воспоминаний, кроме тех, которые ведут к кофе и яичнице с беконом; слова «музыкальная гамма» являются в сознании близкими соседями с до, ре, ми, фа, соль, ля, си, до. В самом деле, законы ассоциации управляют всем ходом ваших мыслей, которые не нарушаются ощущениями, привнесенными извне. Все, что возникает в сознании, должно быть внесено в него, а будучи внесенным, оно вступает во взаимосвязь с тем, что там уже было. Это относится и к тому, что вы вспоминаете, и ко всему, о чем вы думаете… Тренированная память опирается на организованную систему ассоциаций, и ее высокое качество зависит от двух особенностей этих ассоциаций: во-первых, от прочности ассоциаций и, во-вторых, от их количества. Таким образом, «секрет хорошей памяти» — это секрет формирования многообразных и многочисленных ассоциаций со всеми фактами, которые мы хотим запомнить.
Но формировать ассоциацию с фактом — это значит как можно больше думать о факте. Короче говоря, из двух людей, получающих одинаковую информацию извне, тот, кто больше обдумывает получаемые сведения и устанавливает между ними более тесные взаимосвязи, будет обладать лучшей памятью".

Какое повторение полезно

Однако необходимо не механическое, слепое заучивание. Разумное повторение, производимое в соответствии с некоторыми определенными свойствами восприятия, — вот что нам нужно. Например, профессор Эббингхауз давал своим студентам для запоминания длинный список не имеющих смысла слов, например «деюкс», «коли» и пр. Он установил, что студенты запоминали столько же слов в результате тридцати восьми повторений, произведенных в течение трех дней, сколько в результате шестидесяти восьми повторений в течение одного дня. Другие психологические тесты неоднократно давали такие же результаты.
Это весьма важное открытие, касающееся работы нашей памяти. Теперь мы знаем, что человек, сидящий и повторяющий текст, пока не закрепит его в своей памяти, затрачивает вдвое больше времени и энергии, чем требуется для достижения того же результата, если процесс повторения будет совершаться с разумными интервалами.
Эту особенность восприятия можно объяснить двумя факторами.
Во-первых, в промежутки между повторениями наше подсознание занято закреплением ассоциаций. Как правильно заметил профессор Джеймс, «мы учимся плавать зимой, а кататься на коньках — летом».
Во-вторых, мозг, работая с перерывами, не утомляется чрезмерной нагрузкой. Сэр Ричард Бертон, переводчик «Тысячи и одной ночи», говорил на двадцати семи языках, как на своем родном; однако он признавался, что никогда не изучал язык и не практиковался в нем дольше пятнадцати минут подряд, «потому что после этого ум утрачивает свежесть».
Безусловно, теперь, в свете этих фактов, ни один человек, считающий себя разумным, не отложит подготовку к публичному выступлению до кануна того дня, когда оно должно состояться. Если он так поступит, его память поневоле будет работать только вполовину своих возможностей.
Было сделано очень ценное открытие, объясняющее, как мы забываем.
Многократно произведенные психологические эксперименты показали, что из нового материала, проработанного нами, мы за первые восемь часов забываем больше, чем за последующие тридцать дней. Поразительное соотношение! Поэтому непосредственно перед деловым совещанием, собранием членов Ассоциации родителей и учителей, занятием кружка в клубе — непосредственно перед публичным выступлением — просмотрите ваши материалы, припомните ваши факты, освежите вашу память.
Линкольн хорошо знал значение этого метод и применял его. В Геттисберге перед ним выступал маститый ученый Эдвард Эверет. Когда Линкольн увидел, что длинное, официальное выступление Эверета приближается к концу, он «явно стал нервничать, что всегда бывало с ним, когда он должен был выступать после другого оратора». Поспешно надев очки, он вынул из кармана свою рукопись и стал читать ее про себя, чтобы освежить в памяти.

Как выучить наизусть целую книгу

Каирский университет аль-Азхар — один из крупнейших в мире. Это мусульманское учебное заведение, имеющее двадцать одну тысячу студентов. На вступительном экзамене от каждого поступающего требуется знание наизусть Корана. Это книга примерно такого же объема, как Новый завет; чтобы прочитать ее вслух, надо затратить три дня!
А китайские студенты, или, как их называют, ученые парни, должны знать наизусть некоторые китайские религиозные книги и классические произведения.
Как арабские и китайские студенты умудряются совершать подобные подвиги, кажущиеся невероятными?
Посредством повторения второго «естественного закона запоминания».
Вы можете запомнить почти бесконечное количество материала, если будете достаточно часто повторять его. Повторяйте сведения, которые вы хотите запомнить. Пользуйтесь ими. Применяйте их. Употребляйте новое для вас слово в разговоре. Называйте нового знакомого по имени, если хотите запомнить его имя. Упоминайте в разговоре моменты, о которых вы хотите говорить в публичном выступлении. Сведения, которые используются, закрепляются в памяти.

Как Марк Твен учился говорить без записей

Научившись пользоваться зрительной памятью, Марк Твен смог отказаться от записей, которые долгие годы портили его выступления. Вот что он рассказал на страницах «Харперс мэгэзин»:
"Даты трудно запоминать, потому что они состоят из цифр: цифры выглядят невыразительно и не закрепляются в памяти. Они не образуют картин, и поэтому глаз не может зацепиться за них. Картины могут помочь запомнить даты. Они могут закрепить в памяти почти все — особенно если вы сами создадите эту картину. Самое главное — самому создать картину.
Я знаю это по собственному опыту. Тридцать лет назад я каждый вечер читал выученную наизусть лекцию, и каждый вечер в помощь себе мне приходилось иметь листок с записями, чтобы не сбиться. Записи представляют собой первые слова абзацев, их было одиннадцать. Они выглядели примерно так:
В этом районе погода…
В то время существовал обычай…
Но в Калифорнии никто не слышал…
Одиннадцать таких записей. Это было нечто вроде плана лекции, который помогал мне не пропустить что-либо. Но на бумаге они выглядели похожими друг на друга, они не образовывали картины. Я знал их наизусть, но никак не мог прочно запомнить их последовательность, так что мне всегда приходилось держать перед собой записи и время от времени заглядывать в них. Однажды я куда-то заложил их, и вы представить себе не можете ужас, который охватил меня в тот вечер. С тех пор я понял, что мне надо придумать еще какой-нибудь способ страховки. Тогда я запомнил первые десять букв этих фраз, записал их чернилами на ногтях и так вышел на трибуну. Сначала я смотрел на пальцы по порядку, но потом сбился и уже не был уверен в том, на какой палец я только что смотрел. Не мог же я слизывать языком с ногтя букву после того, как я ею воспользовался, ибо, хотя это был надежный способ, я вызвал бы слишком большое любопытство у слушателей. Я и без того вызвал у них любопытство — им казалось, что я больше интересуюсь своими ногтями, чем темой лекции. Потом несколько человек спрашивали меня, что случилось с моими руками.
Вот тогда мне пришла в голову мысль о картинках! Тогда мои страдания кончились. За две минуты я сделал шесть рисунков, и они прекрасно заменили мне одиннадцать начальных фраз. Я выбросил рисунки, как только они были сделаны, потому что был уверен, что могу, закрыв глаза, увидеть их перед собой в любое время. С тех пор прошло четверть века, и текст той лекции испарился из моей памяти уже лет двадцать назад, но я мог бы снова написать его по тем же картинкам — они остались в моей памяти".
Мне довелось однажды читать лекцию о памяти, и я постарался как можно больше использовать в ней материал, приведенный в этой главе. Я запомнил отдельные моменты в виде картинок — представил себе Рузвельта, читающего историю, когда под его окном раздаются крики толпы и музыка оркестров. Я видел перед собой Томаса Эдисона, глядящего на вишневое дерево, Линкольна, читающего вслух газету. Я вообразил Марка Твена, слизывающего чернильные буквы с ногтей в присутствии слушателей.
А как я запомнил порядок этих картинок? По номерам — первая, вторая, третья, четвертая? Нет, это было бы слишком трудно. Номера я тоже превратил в картинки и сочетал картинки номеров с картинками тем.
Например, слово «уан» (один) созвучно с «ран» (скакать), и поэтому я представил себе Рузвельта, читающего в своей комнате, сидя верхом на скаковой лошади. «Ту» (два) звучит почти как «зу» (зверинец), и я представил себе, что вишневое дерево, на которое смотрел Эдисон, находится в клетке медведя в зоопарке. «Зсри» (три) похоже на «три» (дерево), и я вообразил себе Линкольна взобравшимся на вершину дерева и читающим вслух своему партнеру. «Фор» (четыре) похоже на «дор» (дверь).
Марк Твен стоял у открытой двери, опершись на косяк, и, выступая перед аудиторией, слизывал чернила с ногтей.
Я хорошо понимаю, что многие из тех, кто читает эти строки, подумают, что подобный метод граничит с нелепостью. Это верно, и в этом одна из причин его успешности. Именно странные и нелепые вещи сравнительно легко запоминаются. Если бы я попытался запомнить порядок моих примеров только по номерам, я легко мог бы их спутать, а при системе, которую я только что описал, это было бы почти невозможно.
Когда я хотел вспомнить третий пункт, мне надо было только спросить себя, что было на вершине дерева, и немедленно передо мной возникал Линкольн.
Главным образом для собственного удобства я превратил цифры от одного до двадцати в зрительные образы, подобрав названия картинок, созвучные цифрам. Если вы затратите полчаса на запоминание таких цифровых картинок, вы сможете, имея список из двадцати предметов, лишь однажды перечисленных вам, повторить их в точном порядке, а также в произвольном порядке, например, говорить, какой предмет стоит восьмым, какой — четырнадцатым, какой — третьим и т.д.
Попробуйте испытать это на себе. Вы можете подумать, что у вас ничего не выйдет, но все же попробуйте. Вскоре вы будете поражать людей своей необыкновенной памятью и уж, во всяком случае, найдете это занимательным.

Почему Линкольн читал вслух

В детстве Линкольн посещал сельскую школу, пол которой был сделан из расколотых бревен, а стеклами служили вырванные из тетрадей и смазанные жиром листки бумаги. В школе имелся только один экземпляр учебника, и учитель читал его вслух, а ученики хором повторяли за ним урок. Стоял постоянный гул, и соседние жители называли эту школу «гудящий улей».
В этом «гудящем улье» Линкольн приобрел привычку, которая сохранилась у него на всю жизнь: он всегда читал вслух то, что хотел запомнить. Каждое утро, явившись в свою адвокатскую контору в Спрингфилде, он растягивался на диване, перекидывал длинную ногу через соседний стул и читал газету вслух. «Он надоедал мне ужасно, — говорил его компаньон. — Однажды я спросил его, почему он читает именно так. Он объяснил мне: „Когда я читаю вслух, то смысл воспринимается двумя органами чувств: во-первых, я вижу то, что читаю, во-вторых, я слышу это, и поэтому я лучше запоминаю“».
Его память была необыкновенно цепкой. «Мой ум, — говорил он, — подобен куску стали. Очень трудно выцарапать на нем что-нибудь, но уже почти невозможно стереть однажды написанное».
Чтобы запечатлеть в сознании нужный материал, он пользовался двумя органами чувств. Можете делать то же самое…
Идеальным было бы не только видеть и слышать то, что надо запомнить, но также ощупать это, обнюхать и попробовать на вкус.
Но самое главное — это увидеть. У человека главным образом зрительное восприятие. Зрительное впечатление закрепляется прочно. Мы часто знаем человека в лицо, хотя не можем вспомнить, как его зовут.
Нервы, ведущие от глаза к мозгу, в двадцать раз толще, чем те, которые ведут от уха к мозгу. У китайцев есть пословица: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».
Записывайте номер телефона, план доклада, которые вы хотите запомнить. Посмотрите на свои записи. Закройте глаза. Представить их себе написанными огненными буквами.

Почему они не замечали дерево

Томас Эдисон установил, что двадцать семь его лаборантов ежедневно в течении шести месяцев проходили по дороге, которая вела от лампового цеха к главному зданию завода в Менло-Парке (штат Нью-Джерси). У этой дороги росло вишневое деревце, но опрос этих двадцати семи человек показал, что ни один из них не знал о его существовании.
«Мозг среднего человека, — горячо и убежденно говорил Эдисон, — не воспринимает и тысячной доли того, что видит глаз. Почти невероятно, до чего бедна наша способность наблюдения — подлинного наблюдения».
Познакомьте среднего человека с двумя или тремя вашими друзьями, и может случиться, что через две недели он не будет помнить ни одного из названных ему имен. А почему? Потому, что он прежде всего не проявил к ним достаточного интереса, не посмотрел на них внимательно. Он, вероятно, скажет вам, что у него плохая память. Нет, у него плохая наблюдательность. Он ведь не будет осуждать фотоаппарат за то, что в тумане снимки не получились, но хочет, чтобы его сознание удерживало тусклые и туманные впечатления. Конечно, это невозможно.
Основатель журнала «Нью-Йорк уорлд» Джозеф Пулитцер укрепил над столами всех сотрудников своей редакции дощечки с такой надписью:
«Внимательность, ВНИМАТЕЛЬНОСТЬ, ВНИМАТЕЛЬНОСТЬ».
Именно это вам нужно. Необходимо правильно расслышать фамилию нового знакомого. Добейтесь этого. Попросите его повторить ее.
Спросите, как она пишется. Он будет польщен таким вниманием, а вам удастся запомнить его имя, потому что вы сосредоточили на нем внимание.
Таким образом вы получили ясное, прочное впечатление.

Глава четвертая Как улучшить память

«Средний человек, — говорит известный психолог профессор Карл Сишор, — использует не больше десяти процентов врожденных возможностей своей памяти. Остальные девяносто процентов пропадают, потому что он нарушает естественные законы запоминания».
Принадлежите ли вы к числу таких средних людей? Если это так, то вы находитесь в невыгодном положении как в социальном, так и в коммерческом отношении; следовательно, вам будет интересно читать и перечитывать эту главу. В ней описаны и разъяснены естественные законы запоминания и показано, как использовать их в деловых и житейских разговорах, а также при публичных выступлениях.
Эти «естественные законы запоминания» весьма просты. Их только три. Любая так называемая «система запоминания» основывается на них.
Короче говоря, речь идет о впечатлении, повторении и ассоциации.
Первое условие запоминания — необходимо получить глубокое, яркое и прочное впечатление о том, что вы хотите запомнить. А для этого вы должны сосредоточиться. Теодор Рузвельт поражал всех, кто знал его, своей замечательной памятью. Нов немалой степени его необыкновенная способность запоминания объяснялась тем, что его впечатления были словно выгравированы на стали, а не написаны на воде. Благодаря настойчивости и упражнению он научился сосредотачиваться при самых неблагоприятных обстоятельствах. В 1912 году, во время съезда прогрессивной партии в Чикаго, его штаб-квартира находилась в отеле «Конгресс». Внизу, под его окнами, собиралась толпа. Люди размахивали флагами и выкрикивали: «Мы хотим Тедди! Мы хотим Тедди!» Рев толпы, музыка оркестров, приход и уход политических деятелей, срочные совещания и консультации — все это могло бы отвлечь обыкновенного человека, но Рузвельт сидел в своей комнате в кресле-качалке, не обращая ни на что внимания, и читал греческого историка Геродота. Во время путешествия по пустынным районам Бразилии он, едва добравшись по вечерам до привала, находил сухое место под каким-нибудь раскидистым деревом, доставал походный стул и книгу Гиббона «История упадка и разрушения Римской империи» и немедленно так глубоко погружался в чтение, что не замечал ни дождя, ни шума в лагере, ни звуков тропического леса. Стоит ли удивляться тому, что этот человек запоминал прочитанное?
Пять минут полной, глубокой сосредоточенности принесут больший результат, чем целые дни блуждания в умственном тумане. «Один час интенсивной деятельности, — пишет Генри Уорд Бичер, — даст больше, чем годы дремоты». «Я усвоил одну вещь, которая важнее всего другого, — сказал президент компании „Бетлехем стил“ Юджин Грейс, получавший свыше миллиона долларов в год, — и я применяю это ежедневно, при любых обстоятельствах — я сосредотачиваюсь на той работе, которой занят в данное время».
Это один из секретов силы, в частности силы памяти.

Резюме

1. Наполеон говорил, что «искусство войны — это наука, в которой не удается ничего, кроме того, что было рассчитано и продумано». Это относится к публичным выступлениям в не меньшей мере, чем к военным действиям. Выступление — это путешествие, маршрут которого должен быть нанесен на карту. Оратор, который не знает, куда он идет, обычно приходит неизвестно куда.
2. Не существует непогрешимых, железных правил организации мыслей и построения речей. Каждое выступление создает свои собственные, особые проблемы.
3. Оратор должен обстоятельно осветить вопрос, которого он касается, и больше к нему не возвращаться. В качестве иллюстрации можно привести речь о Филадельфии, удостоенную премии. Не нужно перескакивать с одного вопроса на другой и возвращаться к нему снова — это бесцельное метание, напоминающее летучую мышь в сумерки.
4. Покойный доктор Конуэлл строил многие свои выступления по следующему плану:
а) изложение фактов;
б) высказывание соображений, вытекающих из них;
в) призыв к действиям.
5. Вы, вероятно, сочтете весьма полезным следующий план:
а) продемонстрировать нечто плохое;
б) показать, как исправить зло;
в) просить о сотрудничестве.
6. Вот еще отличный план речи:
а) добиться интереса и внимания;
б) завоевать доверие;
в) изложить факты;
г) привести мотивы, побуждающие людей действовать.
7. Все факты, освещающие вашу тему с обеих сторон, советовал бывший сенатор Альберт Дж. Беверидж, должны быть собраны, систематизированы, изучены, переварены. Проверьте их; убедитесь в том, что это действительно факты; затем обдумайте для себя, на какой вывод наталкивают эти факты.
8. Прежде чем выступать, Линкольн с математической точностью обдумывал свои выводы. Когда ему было сорок лет и он был уже членом конгресса, он изучал Евклида, чтобы иметь возможность выявлять софизмы и доказывать свои выводы.
9. Когда Теодор Рузвельт готовился к выступлению, он подбирал все факты, оценивал их, затем очень быстро диктовал текст своей речи, выправлял машинописный текст и снова диктовал текст в окончательном виде.
10. Если можете, записывайте свое выступление на пленку и прослушивайте ее.
11. Записи в руках оратора на пятьдесят процентов уничтожают интерес к выступлению. Избегайте этого. Главное — не читайте своих речей. Трудно заставить аудиторию вынести чтение речи по бумажке.
12. После того, как вы обдумали и скомпоновали свою речь, репетируйте ее про себя, когда вы ходите по улице. Уединитесь где-нибудь и произнесите речь полностью с начала до конца, с жестами, дав себе волю. Представьте себе, что вы обращаетесь к настоящей аудитории. Чем чаще вы будете это делать, тем лучше вы будете чувствовать себя, когда настанет время вашего публичного выступления.

Почему фермеры думали, что Линкольн «ужасный лодырь»?

Если вы будете таким образом практиковаться в ораторском искусстве, вы в точности последуете примеру многих знаменитых ораторов.
Когда Ллойд Джордж был членом дискуссионного общества в своем родном городе в Уэльсе, он часто ходил по полям, жестикулируя и обращаясь с речами к деревьям и столбам.
Линкольн в молодые годы частенько ходил пешком за тридцать — сорок миль, чтобы послушать знаменитого оратора вроде Брекенриджа. После этого он возвращался домой таким возбужденным, с такой твердой решимостью стать оратором, что собирал вокруг себя в поле других батраков и, взобравшись на пень, произносил речь и рассказывал разные истории. Его хозяева приходили в ярость и говорили, что этот сельский Цицерон — «ужасный лодырь», что его шутки и его россказни разлагают других рабочих.
Асквит научился свободно говорить, став активным членом приходского дискуссионного клуба в Оксфорде. Позднее он организовал собственный клуб такого рода. Вудро Вильсон учился говорить в дискуссионном обществе. То же самое сделали Генри Уорд Бичер и могущественный Берк. Так же поступали суфражистки Антуанетта Блекуэлл и Люси Стоун. Элихью Рут упражнялся в ораторском искусстве в литературном обществе при отделении Христианской ассоциации молодых людей 23-й улицы Нью-Йорка.
Ознакомьтесь с жизненным путем знаменитых ораторов, и вы увидите, что все они делали одно и то же — УПРАЖНЯЛИСЬ. И наибольшие успехи среди слушателей настоящего курса делают те, кто больше всего упражняется.
У вас не хватает для этого времени? Тогда поступайте так, как юрист и дипломат Джозер Чот. Он покупал утреннюю газету и заслонялся ею, когда ехал на работу, чтобы никто ему не мешал. А вместо того, чтобы читать о происшествиях и всякого рода сплетнях, он обдумывал и планировал свои выступления.
Чонси М. Депью был весьма загружен, будучи председателем правления железнодорожной компании и сенатором США. И при всем этом он выступал с речами чуть ли не каждый вечер. «Я не допускал, чтобы это мешало моей деловой деятельности, — говорил он. — Все речи готовились, когда я вечером возвращался домой с работы».
У всех нас ежедневно есть несколько часов, когда мы можем делать, что нам угодно. Не больше времени мог уделять работе Дарвин, поскольку он был слаб здоровьем. Три часа из двадцати четырех, будучи разумно использованы, сделали его знаменитым.
Когда Теодор Рузвельт находился в Белом доме, то зачастую все утро уходило у него на множество пятиминутных бесед. Однако он держал при себе книгу, чтобы использовать даже те секунды, которые выдавались между этими встречами.
Если вы очень заняты и у вас мало времени, почитайте книгу Арнольда Беннета «Как жить 24 часа в сутки». Положите ее в боковой карман и читайте в свободные минуты. Я таким образом справился с этой книгой за два дня. Она научит вас экономить время, лучше использовать ваш день.
Вам нужна передышка, замена вашей постоянной работы другим занятием. Этим и должна быть практика в ораторском искусстве. Играйте у себя дома с членами вашей семьи в импровизирование речей.

Генерал Грант в поселке Аппоматтокс

Когда Ли выразил желание, чтобы Грант изложил письменно условия капитуляции, командующий вооруженными силами Федерации обратился к генералу Паркеру и попросил дать ему письменные принадлежности. «Когда я прикоснулся пером к бумаге, — пишет Грант в своих „Мемуарах“, — я не знал, с какого слова начать. Я знал только, что именно я имею в виду, и хотел выразить это ясно, чтобы не было никаких недоразумений».
Генерал Грант, вам не надо было знать, с какого слова начать. У вас были мысли. У вас были убеждения. У вас было нечто такое, что вы очень хотели сказать, и сказать ясно. В результате ваши обычные слова вылились на бумагу без особых усилий. То же самое относится к любому человеку. Если вы в этом сомневаетесь, сбейте человека с ног. Когда он встанет, окажется, ему не надо подыскивать слова для выражения своих чувств.
Две тысячи лет назад Гораций писал:


" Прежде чем станешь писать, научись же порядочно мыслить!
Книги философов могут тебя в том достойно наставить,
А выраженья за мыслью придут уже сами собою".


Когда вы собрались с мыслями, репетируйте свою речь с начала до конца. Делайте это молча, в уме, ожидая, пока закипит чайник, идя по улице, ожидая лифта. Зайдите в пустую комнату и произнесите речь вслух, жестикулируя, энергично, живо.
Каноник Нокс Литтл из Кентербери говаривал, что проповедь никогда не дойдет полностью до паствы, пока священник не произнесет ее раз пять. Как же вы можете рассчитывать, что вам доклад дойдет до слушателей, если вы не прорепетируете его несколько раз? Когда вы практикуетесь, представьте себе, что перед вами настоящая аудитория.
Представьте это себе как можно живее, и, когда вы окажетесь перед подлинной аудиторией, вам будет казаться, что вы уже выступали перед ней.

Не заучивайте текст дословно

Не надо читать речь по бумажке и не надо пытаться заучивать его наизусть слово в слово. Это отнимает много времени и чревато бедой. Все же, несмотря на такое предупреждение, некоторые из тех, кто читает эти строки, будут пытаться сделать это. И что же, о чем они будут думать, начав говорить? О теме своего выступления? Нет, они будут пытаться вспоминать в точности все фразы. Они будут думать о написанном тексте, вывернув наизнанку обычный процесс человеческого мышления. Все выступление будет натянутым, холодным, бесцветным, в нем не будет ничего человеческого. Прошу вас, не тратьте зря время и энергию на такое бесполезное занятие.
Ведь когда вам предстоит важный разговор делового характера, разве вы садитесь и заучиваете наизусть то, что вы будете говорить? Конечно, нет. Вы обдумаете вопрос до тех пор, пока главные мысли не станут для вас совершенно ясными. Вы, может быть, сделаете несколько заметок и заглянете в некоторые документы. Вы скажете себе: «Я выдвину такие-то положения. Я скажу, что надо сделать то-то по таким-то причинам…»
Потом вы перечислите самому себе доводы и проиллюстрируете их конкретными примерами. Разве не так вы готовитесь к деловому разговору?
Почему же не применить тот же самый, основанный на здравом смысле метод при подготовке публичного выступления?

Надо ли пользоваться записями во время выступления

Хотя Линкольн прекрасно умел говорить экспромтом, он, став президентом, никогда не выступал, даже в неофициальном порядке, перед членами своего кабинета, не подготовив предварительно тщательно разработанный письменный текст. Разумеется, речи при вступлении в должность президента он должен был читать. Точные формулировки исторических государственных документов такого характера имеют слишком важное значение, чтобы можно было допустить какую-либо импровизацию. Но в Иллинойсе Линкольн никогда не пользовался во время выступлений даже заметками. «Они всегда утомляют и смущают слушателя», — говорил он.
И кто может возразить ему? Разве чтение по бумажке не уничтожает примерно половину вашего интереса к выступлению? Разве оно не нарушает или, во всяком случае, не затрудняет столь ценный контакт, близость, которые должны существовать между оратором и его слушателями? Разве оно не создает противоестественную атмосферу? Разве слушатели не перестают верить в то, что оратор обладает уверенностью в себе и резервом знаний, которыми он должен обладать?
Повторяю, делайте записи во время подготовки — подробные, обширные. Возможно, вы пожелаете обратиться к ним, когда станете репетировать свою речь. Возможно, вы будете чувствовать себя лучше, если они будут лежать у вас в кармане, когда вы предстанете перед аудиторией. Однако, подобно молотку, пиле и топору в пульмановском вагоне, они должны быть аварийными инструментами, которыми пользуются лишь в случае столкновения поездов, крушения, угрозы гибели и катастрофы.
Если уж вам непременно нужна шпаргалка, пусть она будет как можно более краткой, и напишите ее крупными буквами на большом листе бумаги.
Затем приходите пораньше туда, где вы будете выступать, и спрячьте ваши записи за какими-нибудь книгами на столе. Заглядывайте в них, когда вам это необходимо, но старайтесь скрыть вашу слабость от слушателей.
Однако, невзирая на все сказанное здесь, бывают случаи, когда разумно пользоваться записями. Например, некоторые люди во время своих первых выступлений так сильно волнуются и теряются, что совершенно неспособны удержать в памяти подготовленную речь. Что получается? Они отклоняются от темы, забывают материал, тщательно отрепетированный, то есть сбиваются с проезжей дороги и увязают в болоте. Вот таким людям следует во время первых выступлений держать в руке несколько весьма кратких заметок. Ребенок хватается за мебель, когда начинает учиться ходить, но делает это недолго.

Раскладывайте пасьянсы из ваших записей

В предыдущей главе вам рекомендовалось вести записи. Записав на клочках бумаги различные мысли и примеры, раскладывайте из них пасьянсы — получится несколько пачек по отдельным вопросам. Эти пачки будут приблизительно представлять основные темы вашего выступления. Затем разделите каждую пачку на несколько меньших. Отбросьте мякину, пока у вас не останется лишь самое лучшее зерно — и даже часть зерна придется, вероятно, отложить в сторону и оставить неиспользованной. Ни один человек, работающий как следует, не в состоянии использовать в выступлении больше нескольких процентов собранного материала.
Не следует прекращать процесс пересмотра и отбора до тех пор, пока речь не произнесена, и даже после этого вполне возможно думать о поправках, улучшении и дополнительной отделке, которые следовало бы произвести.
Заканчивая свое выступление, хороший оратор обычно убеждается в том, что существовали четыре варианта его речи: тот, который он подготовил, тот, который он произнес, тот, который помещен в газетах, и тот, который ему представляется по пути домой и который он хотел бы произнести.

Как строили свои речи знаменитые люди

Бывший сенатор Альберт Дж. Беверидж написал небольшую, очень полезную книжку, озаглавленную «Искусство говорить публично».
"Оратор должен владеть темой, — пишет этот заслуженный политический деятель. — Это означает, что все факты должны быть собраны, систематизированы, изучены, переварены, причем они должны освещать явление не только с одной стороны, но и с другой, а также со всех сторон. Надо быть уверенным в том, что это действительно факты, а не предположения или недосказанные утверждения. Ничего не принимайте на веру.
Поэтому надо проверять и уточнять все данные. Это, безусловно, означает необходимость тщательной исследовательской работы, ну и что из того? Разве вы не намерены информировать, обучать своих сограждан, давать им советы? Разве вы не хотите стать авторитетом?
Собрав и осмыслив факты по тому или иному вопросу, решите для себя, на какой вывод они наталкивают. Тогда ваша речь приобретет оригинальность и силу воздействия — она будет энергичной и неотразимо убедительной. В ней будет отражена ваша личность. Затем изложите свои мысли письменно как можно яснее и логичнее".
Другими словами, подберите факты, всесторонне отражающие явление, а затем найдите вывод, который эти факты делают ясным и определенным.
Когда Вудро Вильсона попросили рассказать о его методах, он ответил:
— Я начинаю с перечня вопросов, которые я намерен осветить, осмысливаю, рассматриваю их в естественной взаимосвязи, — таким образом получается костяк выступления. Потом я стенографически это записываю. Я привык всегда делать стенографические записи, ибо это экономит много времени. Затем я сам перепечатываю текст на машинке, меняя фразы, выправляя слог и добавляя материал по ходу работы.
Теодор Рузвельт подготавливал свои выступления в характерной рузвельтовской манере: он подбирал все факты, изучал их, оценивал, определял их значение и делал выводы — и совершал это с чувством непоколебимой уверенности.
Потом, имея перед собой блокнот с заметками, он начинал диктовать и диктовать свою речь очень быстро, чтобы в ней была непосредственность, напористость и живость. Затем он прочитывал перепечатанный текст, правил его, вносил дополнения, что-то вычеркивал, делал множество карандашных пометок и диктовал еще раз. «Я никогда ничего не добивался, — говорил он, — без упорного труда, без напряжения всех моих умственных способностей, без тщательной подготовки и долгой предварительной работы».
Он часто приглашал критиков послушать, как он диктует, или же читал им вслух тексты своих речей. Он отказывался обсуждать с ними правильность того, что он говорил. К тому времени его решение было уже принято, и принято бесповоротно. Он просил советов не о том, что говорить, а о том, как сказать это. Снова и снова он перечитывал машинописные странички, сокращал, правил, улучшал. Таковы были тексты его речей, напечатанные в газетах. Разумеется, он не заучивал их наизусть. Выступая, он импровизировал, и зачастую его устное выступление кое-чем отличалось от опубликованного и отредактированного текста. Однако диктовка и правка были прекрасной подготовительной работой. Благодаря этому он хорошо усваивал материал и последовательность его изложения. Это придавало его выступлениям плавность, отточенность, вселяло уверенность в себе, и вряд ли можно было бы приобрести все это иным образом.
Английский физик сэр Оливер Лодж говорил мне, что, диктуя тексты своих докладов (диктуя сначала основные тезисы, потом развивая их и, наконец, наговаривая точно в таком виде, как он излагал их слушателям), он нашел прекрасный способ подготовки и упражнения.
Многие из тех, кто изучает ораторское искусство, считает поучительным записывать свои выступления на магнитофонную пленку и затем прослушивать себя. Поучительно? Да, поучительно, но боюсь, что порой прослушивание записи может вызвать разочарование. Вместе с тем это весьма полезное упражнение, я его рекомендую.
Метод предварительной записи того, что вы собираетесь сказать, заставит вас думать. Это внесет ясность в ваши мысли, закрепит их в вашей памяти, сведет к минимуму непоследовательность вашего мышления, увеличит запас слов.
Бенджамин Франклин рассказывает в своей «Автобиографии» о том, как он улучшал свой слог, вырабатывал легкость в выборе слов, научился упорядочению своих мыслей. Его жизнеописание — классическое литературное произведение, но в противоположность большей части классических произведений оно читается легко и с большим интересом. Его можно считать образцом простого и ясного английского языка. Каждый, кто хочет стать оратором и литератором, прочитает его с пользой и удовольствием. Думаю, что вам понравится выдержка, которую я привожу ниже:
"Примерно в это время мне попался в руки разрозненный том «Зрителя» . Это был том третий. До сих пор я еще не видел ни одного.
Я купил его, неоднократно перечитывал от корки до корки и был от него в совершенном восхищении. Слог показался мне бесподобным, и я решил, насколько возможно, ему подражать. С этой целью я взял некоторые очерки и кратко записал смысл каждой фразы, затем я отложил их на несколько дней, а потом попытался восстановить текст, не заглядывая в книгу и излагая смысл каждой фразы так же полно и подробно, как в оригинале, для чего я прибегал к таким выражениям, которые мне казались уместными.
Затем я сравнил своего «Зрителя» с подлинником, обнаружил некоторые свои ошибки и исправил их. Но оказалось, что мне не хватало то ли запаса слов, то ли умения их употреблять; последнее, как я полагал, я мог приобрести, если бы продолжал писать стихи; ведь постоянные поиски слов одинакового значения, но различной длины, которые подошли бы под размер, или различного звучания — для рифмы принудили бы меня непрерывно искать разнообразия, а кроме того, все эти разнообразные слова закрепились бы у меня в уме, и я был бы над ними хозяином. Тогда я взял некоторые из напечатанных в «Зрителе» историй и переложил их в стихи; когда же я как следует забыл прозаический оригинал, то принялся вновь переделывать их в прозу.
Иногда я в беспорядке перетасовывал свои конспективные записи и через несколько недель пытался расположить их наилучшим образом, прежде чем составлять законченные фразы и дописывать очерки. Это должно было научить меня упорядоченному мышлению. Сравнивая затем свое сочинение с оригиналом, я находил множество ошибок и исправлял их; но иногда я льстил себя мыслью, что в некоторых незначительных деталях мне удалось улучшить изложение или язык, и это заставляло меня думать, что со временем я, пожалуй, стану неплохим писателем, к чему я всячески стремился".

Как строил свои речи доктор Конуэлл

Как я уже говорил, не существует безошибочных правил, могущих решить вопрос о наилучшем построении речи. Не существует чертежей, схем или рецептов, подходящих для всех речей или для большинства их. Однако мы приведем несколько планов выступлений, которые могут быть применены в некоторых случаях. Покойный доктор Рассел Х. Конуэлл, автор знаменитой книги «Акры алмазов», сказал мне однажды, что он строил многие из своих бесчисленных публичных выступлений по следующему принципу:
1. Изложение фактов.
2. Высказывание соображений, вытекающих из них.
3. Призыв к действиям.
Многие считают весьма целесообразным и вдохновляющим такой план:
1. Продемонстрировать нечто плохое.
2. Показать, как исправить это зло.
3. Просить о сотрудничестве.
Или можно представить иначе:
1. Вот положение, которое нужно исправить.
2. Нам следует сделать для этого то-то и то-то.
3. Вы должны помочь по таким-то причинам.
Можно предложить и другой план речи:
1. Добиться интереса и внимания.
2. Завоевать доверие.
3. Изложить ваши факты, разъяснить слушателям достоинства вашего предложения.
4. Привести убедительные мотивы, побуждающие людей действовать.

Как была построена речь, получившая премию

Ниже приводится текст одной речи, которая была произнесена много лет назад на заседании Национальной ассоциации бирж недвижимого имущества. Она получила первую премию в соревновании с двадцатью семью другими речами, произнесенными в различных городах, и сегодня она тоже получила бы премию. Эта речь хорошо построена, насыщена фактическим материалом, изложенным ясно, живо, интересно. В ней есть душа. Она динамична. Она заслуживает того, чтобы ее читали и изучали.
"Господин председатель, друзья!
Сто сорок четыре года назад в моем родном городе — Филадельфии были заложены основы нашей великой страны, Соединенных Штатов Америки, и поэтому совершенно естественно, что этот город, имеющий такое историческое прошлое, проникнут тем мощным американским духом, который сделал его не только величайшим промышленным центром нашей страны, но также одним из крупнейших и красивейших городов всего мира.
Филадельфия имеет около двух миллионов человек населения; территория города равна территории Милуоки и Бостона, Парижа и Берлина, вместе взятых. Из 130 квадратных миль нашей территории мы выделили около восьми тысяч акров лучшей земли на прекрасные парки, скверы и бульвары, чтобы наши жители имели достаточно места для отдыха и развлечений, располагали такой окружающей средой, которая подобает каждому достойному американцу.
Друзья! Филадельфия — это не только большой, чистый и красивый город; она известна всюду как великая мастерская мира, и ее так называют потому, что мы имеем огромную армию в 400 тысяч человек, занятую на 9200 промышленных предприятиях, которые каждые десять минут рабочего дня производят на сто тысяч долларов полезных товаров. По словам одного известного статистика, в нашей стране нет города, могущего сравниться с Филадельфией по производству шерстяных, кожаных изделий, трикотажа, текстильных товаров, фетровых шляп, скобяных изделий, станков, аккумуляторов, стальных судов и множества других видов продукции. Мы выпускаем по паровозу каждые два часа — днем и ночью, — и больше половины населения нашей великой страны ездит в трамваях, построенных в городе Филадельфии. Мы производим тысячу сигар в минуту; в прошлом году на наших 115 трикотажных фабриках было изготовлено по две пары чулочных изделий на каждого мужчину, каждую женщину и каждого ребенка нашей страны. Мы производим ковров больше, чем Великобритания и Ирландия, вместе взятые, а общий масштаб нашей коммерческой и промышленной деятельности так велик, что в прошлом году сумма взаимных расчетов наших банков, составившая тридцать семь миллиардов долларов, была достаточной, чтобы выкупить все облигации займа Свободы, имевшиеся в стране.
Однако, друзья, хотя мы очень гордимся изумительными успехами нашей промышленности и тем, что город является одним из крупнейших центров медицины, искусства и образования в нашей стране, мы испытываем еще большую гордость оттого, что в Филадельфии насчитывается больше частных жилых домов, чем в любом другом городе мира. Мы имеем в Филадельфии 397000 домов, и если поставить эти дома в один ряд на двадцатипятифутовых участках, то этот ряд протянется от Филадельфии через зал съездов в Канзас-Сити, где мы находимся, до Денвера, то есть на 1881 милю.
Но особое ваше внимание я хочу привлечь к тому важному факту, что десятки тысяч этих домов принадлежат трудящимся нашего города и населены ими, а когда человеку принадлежит земля, на которой он живет, и крыша над его головой, то никакие импортные политические болезни не смогут заразить этого человека.
Филадельфия не является подходящей почвой для европейского анархизма, потому что наши дома, учебные заведения и наша колоссальна промышленность созданы тем самым истинно американским духом, который родился в нашем городе и служит наследием наших предков. Филадельфия — это мать нашей великой страны, это подлинный исток американской свободы. Это город, где был изготовлен первый американский флаг; город, где заседал первый конгресс Соединенных Штатов; город, где подписана Декларация независимости; город, где Колокол свободы, самая чтимая реликвия Америки, вдохновил десятки тысяч наших мужчин, женщин и детей. Поэтому мы считаем, что выполняем священную миссию, заключающуюся не в поклонении золотому тельцу, а в распространении американского духа и в сохранении горящим факела свободы, чтобы, с соизволения Всевышнего, правительство Вашингтона, Линкольна и Теодора Рузвельта могло быть вдохновением для всего человечества".
Давайте проанализируем эту речь. Давайте посмотрим, как она построена, благодаря чему она производит впечатление. Прежде всего в ней есть начало и концовка. Это достоинство встречается редко, реже, чем вы, может быть, склонны думать. Она начинается и неуклонно движется вперед, как стая диких гусей в полете. В ней нет лишних слов, оратор не теряет даром времени.
В ней есть свежесть, индивидуальность. Оратор начинает с того, что говорит о своем городе то, чего другие ораторы, возможно, не могут сказать о своих городах; он указывает, что его город является колыбелью всей страны.
Он говорит, что это один из крупнейших и красивейших городов мира.
Однако такое заявление могло быть общей фразой, банальностью. Само по себе оно не произвело бы особого впечатления. Оратор понимал это и поэтому дал своим слушателям возможность ясно представить себе размеры Филадельфии, сказав, что она занимает территорию, равную «территории Милуоки и Бостона, Парижа и Берлина, вместе взятых». Это нечто определенное, конкретное. Это интересно. Это поражает. Это запоминается. Это доводит мысль до сознания лучше, чем целая страница статистических данных.
Потом оратор заявляет, что Филадельфия «известна всюду как великая мастерская мира». Это звучит как преувеличение, не так ли? Похоже на пропаганду. Если бы он сейчас же перешел к следующему пункту, он бы никого не убедил. Но он не поступил так. Он остановился для перечисления товаров, по производству которых Филадельфия стоит на первом месте в мире. Это шерстяные, кожаные изделия, трикотаж, текстильные товары, фетровые шляпы, скобяные изделия, станки, аккумуляторы, стальные суда.
Это не очень похоже на пропаганду, не правда ли?
Филадельфия выпускает «по паровозу каждые два часа — днем и ночью, — и больше половины населения нашей великой страны ездит в трамваях, построенных в городе Филадельфии».
«А я и не знал этого, — подумает слушатель. — Может быть, и я ехал сегодня в таком трамвае. Надо будет завтра посмотреть и узнать, где мой город покупает трамвайные вагоны».
«Тысячу сигар в минуту, — продолжает оратор, — …две пары чулочных изделий на каждого мужчину, каждую женщину и каждого ребенка нашей страны».
Это производит еще большее впечатление. «Может быть, мои любимые сигары тоже делаются в Филадельфии… и носки, которые я ношу?..»
Что делает теперь оратор? Возвращается к вопросу о размерах Филадельфии, затронутому ранее, и приводит факты, о которых он забыл?
Ничего подобного. Он говорит на одну тему, пока не кончит с ней, и ему незачем уже к ней возвращаться. За это мы вам благодарны, господин оратор. Ибо слушатель совершенно сбивается с толку, в его голове возникает полная неразбериха, если докладчик перескакивает с одного вопроса на другой и возвращается обратно, когда он мечется подобно летучей мыши в сумерки. Но многие ораторы говорят именно так. Вместо того чтобы освещать вопросы в порядке 1, 2, 3, 4, 5, они действуют как капитан футбольной команды, выкрикивающий номера — 27, 34, 19, 2. Нет, даже хуже этого. Их порядок бывает такой: 27, 34, 27, 19, 2, 34, 19.
Наш оратор идет напрямик, укладываясь в свое время, не задерживаясь, не возвращаясь назад, не отклоняясь ни вправо, ни влево, подобно одному из тех паровозов, о которых он упоминал.
Но вот он подошел к самому слабому месту все речи: Филадельфия, заявляет он, «является одним из крупнейших центров медицины, искусства и образования в нашей стране». Он только декларирует это и тут же поспешно переходит к чему-то другому. Всего лишь двенадцать слов отпущено на то, чтобы оживить этот факт, сделать его ярким, закрепить его в памяти. Всего двенадцать слов затеряны, утоплены в одной фразе из шестидесяти пяти. Это не годится, безусловно, не годится.
Человеческий мозг не действует подобно стальному капкану. Оратор посвятил этому вопросу так мало времени, говорил так общо, так неопределенно, он дает почувствовать, что сам мало заинтересован этим, и впечатление, произведенное на слушателя, почти равно нулю. Что он должен был бы сделать? Он понимал, что мог бы развить эту тему, применив тот же метод, который он только что использовал, показывая, что Филадельфия является мастерской мира. Он это знал. Но он знал и то, что идет соревнование, хронометр пущен, в его распоряжении пять минут, и ни секунды больше. Поэтому ему оставалось смазать либо этот вопрос, либо другие.
В Филадельфии «больше частных жилых домов, чем в любом другом городе мира». Как оратор добился того, что это заявление произвело впечатление, стало убедительным? Во-первых, он привел цифру: 397000.
Во-вторых, он придал этой цифре наглядность: «Если поставить эти дома в один ряд на двадцатипятифутовых участках, то этот ряд протянется от Филадельфии через зал съездов в Канзас-Сити, где мы находимся, до Денвера, то есть на 1881 милю».
Слушатели, вероятно, забыли названную им цифру еще до того, как он закончил фразу. Но забыли ли они нарисованную им картину? Это почти невозможно.
Вот то, что касается холодных, материальных фактов. Но не на них расцветает красноречие. Этот оратор стремился создать подъем, затронуть сердца, зажечь чувства. И вот в заключение он переходит к вопросам, вызывающим эмоции. Он говорит о том, что означает владение этими домами для жителей города. Он превозносит Филадельфию как «подлинный исток американской свободы». Свобода! Волшебное слово, слово, полное чувства, чувства, за которое миллионы людей отдали свои жизни. Эта фраза хороша сама по себе, но она делается в тысячу раз лучше, когда оратор подкрепляет ее конкретными ссылками на исторические события и документы, дорогие, священные для сердец его слушателей…
«Это город, где был изготовлен первый американский флаг; город, где заседал первый конгресс Соединенных Штатов; город, где подписана Декларация независимости… где Колокол свободы… вдохновил… выполняем священную миссию, заключающуюся… в распространении американского духа… сохранении горящим факела свободы, чтобы, с соизволения Всевышнего, правительство Вашингтона, Линкольна и Теодора Рузвельта могло быть вдохновением для всего человечества». Это подлинная кульминация речи!
Вот и все о построении этой речи. Но как ни хороша речь с точки зрения композиции, она все же могла быть неудачной, легко могла не произвести никакого впечатления, если бы она была произнесена равнодушно, без воодушевления, вяло. Но оратор произнес ее так же, как он ее построил, — с чувством, с подъемом, порожденными глубочайшей искренностью. Не приходится поэтому удивляться тому, что он получил первую премию и ему был присужден кубок Чикаго.

Глава третья Как знаменитые ораторы готовились к выступлениям

Однажды я присутствовал на завтраке в нью-йоркском клубе «Ротари».
Главным оратором был видный государственный деятель. Высокий пост, который он занимал, увеличивал его престиж, и мы заранее предвкушали удовольствие от его предстоящей речи. Он обещал рассказать о деятельности своего ведомства, а это могло заинтересовать чуть ли не каждого нью-йоркского бизнесмена.
Оратор прекрасно знал свой предмет, знал значительно больше, чем ему нужно было рассказать, но он не подготовил речь, не отобрал, не скомпоновал, не систематизировал нужный для этого материал. Тем не менее со смелостью, свойственной неопытным людям, он бросился очертя голову в пучину красноречия. Он не знал, куда идет, но все-таки шел напролом.
Короче говоря, в голове у него был винегрет, и так же выглядело то, чем он нас потчевал. Она начал с мороженого, потом подал суп, затем рыбу и орехи, а под конец — нечто вроде смеси супа, мороженого и копченой селедки. Никогда и нигде я еще не видел такого растерянного оратора.
Сначала он пытался импровизировать, потом в отчаянии вынул из кармана пачку записей и признался, что секретарша составила их для него. Очевидно, так и обстояло дело. Но в этих записях было не больше порядка, чем на платформе с железным ломом. Он нервно перебирал их, просматривал то одну, то другую страницу, пытаясь разобраться в них и выбраться из дебрей; пробовал говорить так, словно ему это удалось, но все же ничего не получалось. Он извинился, попросил воды, взял дрожащей рукой стакан, произнес еще несколько бессвязных фраз, стал повторяться, снова начал копаться в записях… С каждой минутой он становился все беспомощнее, все растеряннее. Его лоб покрылся испариной, и, когда он вытирал его платком, рука его дрожала. Все мы сидели, наблюдая его провал, сочувствуя ему, страдая за него. Мы также испытывали сильное замешательство. Однако оратор упрямо продолжал говорить. Он пытался выпутаться, копался в записях, просил извинения, пил воду. Все, кроме него, понимали, что это зрелище быстро приближается к полной катастрофе, и все почувствовали облегчение, когда он наконец сел и прекратил бесплодные попытки. Я никогда еще не видел слушателей, которые бы ощущали такую неловкость, и оратора, который бы пережил такой стыд и унижение. Он произнес свою речь так, как, по словам Руссо, надо писать любовные письма: начал, не зная, что он должен был сказать, и закончил, не поняв, что он написал.
Мораль этого рассказа, говоря словами Герберта Спенсера, такова:
«Если знания человека не упорядочены, то чем больше он знает, тем большей будет путаница в его мыслях».
Ни один здравомыслящий человек не начнет строить дом, не имея проекта. Как же он может начать выступление, не имея хотя бы приблизительного плана или тезисов?
Публичное выступление — это путешествие с определенной целью, и маршрут должен быть нанесен на карту. Тот, кто не знает, куда он идет, обычно приходит неизвестно куда.
Мне хотелось бы, чтобы над дверьми всех помещений земного шара, где собираются люди, обучающиеся ораторскому искусству, огненными буквами, размером не менее фута, были написаны слова Наполеона:
«Искусство войны — это наука, в которой не удается ничего, кроме того, что было рассчитано и продумано».
Это относится к публичным выступлениям в не меньшей мере, чем к военным действиям. Но понимают ли это ораторы, а если и понимают, то всегда ли они действуют так? Во многих выступлениях не больше системы и порядка, чем в миске ирландского рагу.
Как наиболее эффективно упорядочить определенный комплекс мыслей?
Никто не может этого сказать, не ознакомившись с ними. Эта проблема всегда бывает новой; это вечный вопрос, который должен задавать себе каждый оратор и на который снова и снова нужно давать ответ. Нельзя предложить какие-то непогрешимые правила, но все же мы можем здесь показать на конкретном примере, что мы понимаем под упорядочением.

Резюме

1. Если в голове и сердце оратора действительно ест идея, внутренняя потребность высказаться, он может почти полностью быть уверен в успехе. Хорошо подготовленная речь — это на девять десятых произнесенная речь.
2. Что значит подготовиться к выступлению? Механически выписать на бумагу несколько фраз? Заучить эти фразы? Ничего подобного. Подлинная подготовка состоит в том, чтобы извлечь что-то из себя, подобрать и скомпоновать собственные мысли, выработать и оформить собственные убеждения. Например: мистер Джексон из Нью-Йорка провалился, когда пытался просто изложить чужие мысли, вычитанные из журнала «Форбс мэгэзин». Он успешно выступил, когда использовал эту статью лишь как отправной пункт своей речи, когда он высказал собственные мысли, привел собственные примеры.
3. Не пытайтесь сесть и приготовить речь за тридцать минут. Нельзя «испечь» речь по заказу, как пирог. Речь должна вызреть. Выберите тему в начале недели, обдумывайте ее в свободное время, вынашивайте ее, не забывайте о ней ни днем, ни ночью. Обсуждайте ее с друзьями. Делайте ее предметом бесед. Задавайте самому себе всевозможные вопросы на данную тему. Записывайте на клочках бумаги все мысли и примеры, которые приходят вам в голову, и продолжайте искать. Идеи, соображения, примеры будут приходить к вам в самое различное время — когда вы принимаете ванну, едете в центр города, когда вы ждете, чтобы вам подали обед.
Таков был метод Линкольна. Этим методом пользовались почти все ораторы, имевшие успех.
4. После того, как вы обдумали вопрос самостоятельно, идите в библиотеку и прочтите литературу на эту тему, — если позволяет время.
Расскажите библиотекарю, что вам нужно. Он сможет оказать вам большую помощь.
5. Соберите значительно больше материала, чем вы намерены использовать. Подражайте Лютеру Бербанку. Он часто выращивал миллион растений, чтобы отобрать одно или два, обладающие исключительными качествами. Подберите сто мыслей и отбросьте из них девяносто.
6. Создайте резервные знания, то есть соберите значительно больше материалов, чем вы можете использовать, получите наиболее полный объем информации. Готовясь к выступлению, пользуйтесь методом, которым Артур Данн обучал своих агентов по сбыту продавать пищевые продукты, а также методом, который применяла Ида Тарбелл, когда подготавливала статью о трансатлантическом кабеле.

Секрет резервных знаний

Лютер Бербанк сказал однажды: «Я часто выращивал миллион растений, чтобы отобрать одно или два, обладающие исключительными качествами, а затем уничтожал все худшие растения». Публичное выступление следует готовить примерно в таком же духе — так же расточительно и с таким же жестким отбором. Подберите сто мыслей и отбросьте из них девяносто.
Соберите больше материала, больше информации, чем вы можете использовать. Приобретите все это ради той дополнительной уверенности в себе, которую вы получите, ради твердости руки. Приобретите это ради того воздействия, которое будет оказано на ваше сознание, на ваше настроение, на всю вашу манеру говорить. Это основной, важнейший фактор подготовки, и тем не менее ораторы постоянно игнорируют его как в публичных выступлениях, так и в частных разговорах.
"Я обучал сотни мужчин и женщин — агентов по сбыту товаров, — говорит Артур Данн, — и главный недостаток, который я обнаруживал у большинства, — это непонимание необходимости знать все возможное о своих товарах, причем знать до того, как начнут сбывать их.
Многие агенты по сбыту приходят в мою контору и, получив описание товара и указания о том, что надо говорить покупателю, готовы тут же взяться за дело. Многие из таких агентов не проработали и недели, а значительное их число не продержалось и сорока восьми часов. Обучая и подготавливая специалистов по сбыту продовольственных товаров, я старался сделать их специалистами по тем или иным продуктам. Я заставлял их изучать издаваемые министерством сельского хозяйства США спецификации на продовольственные товары, где указано количество влаги, содержащейся в продуктах, количество белков, углеводов, жиров и зольных веществ. Я заставлял их изучать, из каких элементов состоят продукты, которые им предстоит продавать. Я заставлял их зубрить по несколько дней и потом сдавать экзамен. Я заставлял их «продавать» свои продукты другим агентам по сбыту и выдавал премии за лучшую беседу с покупателем.
Часто я сталкивался с людьми, проявлявшими нетерпение в этот подготовительный период изучения товаров. Они говорили:
— У меня никогда не будет времени рассказывать обо всем этом розничному покупатель бакалеи. Он слишком занят. Если я начну толковать о белках и углеводах, он не будет слушать, а если даже будет слушать, то не поймет, о чем я говорю.
Я отвечал на это:
— Вы получаете все эти познания не для вашего покупателя, а для себя. Если вы будете досконально знать свои товары, у вас возникнет ощущение, которое трудно описать. Вы будете так заряжены позитивно, так уверены в себе, что станете неотразимы и непобедимы".
Мисс Ида Тарбелл, известный историк компании «Стандард ойл», рассказала автору настоящей книги, что много лет назад, когда она находилась в Париже, основатель журнала «Макклюрс мэгэзин» С. С. Макклюр заказал ей по телеграфу небольшую статью о трансатлантическом кабеле. Она отправилась в Лондон, побеседовала с европейским уполномоченным по прокладке главного кабеля и собрала достаточно данных для выполнения задания. Но она не удовлетворилась этим. Ей понадобились еще резервные сведения, и поэтому она изучила все виды кабелей, выставленные в Британском музее, прочитала книги по истории кабелей и даже посетила промышленные предприятия на окраине Лондона и ознакомилась с процессом производства кабелей.
Зачем она собрала в десять раз больше информации, чем могла использовать? Она считала, что это придаст ей дополнительные силы; она понимала, что сведения, известные ей, но не изложенные в статье, придадут убедительность и яркость тому немногому, что она напишет.
Психолог Эдвин Джеймс Кэттелл в общей сложности выступил перед тридцатью миллионами человек, и все же он однажды признался мне, что, если бы каждый раз, возвращаясь домой, он не ругал себя за то, что упустил интересные вещи, последующие выступления никуда не годились бы.
Почему? Потому что он понял на основе большого опыта, что хороший доклад — это тот, за которым стоит много резервного материала, значительно больше, чем оратор имел возможность использовать.

Как готовиться к выступлению

На какие темы следует вам говорить ради практики? На любые, интересующие вас. Не делайте свойственной почти всем ошибки — не пытайтесь касаться в небольшом выступлении слишком большого круга вопросов! Возьмите один или два аспекта темы и попробуйте осветить их обстоятельно. Будет очень хорошо, если вам удастся сделать это в короткой речи.
Выберите тему заранее так, чтобы у вас было время обдумывать ее в свободные часы. Обдумывайте ее в течение семи дней, держите ее в голове в течение семи ночей. Пусть это будет ваша последняя мысль перед тем, как вы заснете. Думайте об этом утром, когда вы бреетесь, когда вы принимаете ванну, когда вы едете в центр горда, ожидаете лифта, завтрака, поручений, когда вы гладите или готовите обед. Обсуждайте эту тему с друзьями. Делайте ее предметом разговора.
Задавайте самому себе всевозможные вопросы по данному поводу.
Если, например, вам предстоит говорить о разводе, спросите себя, что является причиной развода? Каковы его экономические и социальные последствия? Как можно бороться с этим злом? Следует ли нам иметь единообразные законы о разводе? Почему? Нужны ли вообще законы о разводе? Следует ли исключить возможность развода? Или затруднить его?
Или облегчить?
Предположим, вам надо высказаться о том, почему вы изучаете ораторское искусство. В этом случае следует задать себе такие вопросы.
В чем мои трудности? Чего я рассчитываю достичь? Приходилось ли мне говорить публично? Когда именно? Где? Как это было? Почему я думаю, что эти занятия полезны для делового человека? Знаю ли я мужчин и женщин, которые продвигаются в коммерческой или политической сфере главным образом благодаря уверенности в себе, самообладанию, способности говорить убедительно? Знаю ли я других людей, которые, вероятно, никогда не достигнут существенных успехов из-за отсутствия этих важных качеств? Будьте конкретны. Но рассказывайте об этих людях, не называя их подлинных имен.
Когда вы подниметесь, будете ясно мыслить и сможете проговорить две или три минуты, то это все, чего можно ожидать от ваших первых выступлений. Такая тема, как «Почему я обучаюсь ораторскому искусству», очень легка, это очевидно. Если вы потратите немного времени на выбор и компоновку материала на эту тему, вы можете быть почти уверены в том, что ничего не забудете, ибо вы будете говорить о собственных наблюдениях, собственных стремлениях, собственном опыте.
Но предположим теперь, что вырешили говорить о своем занятии или о своей профессии. Как вы возьметесь за подготовку такого выступления? У вас уже имеется масса материала на данную тему. Тогда ваша задача будет заключаться в том, чтобы отобрать и организовать его. Не пытайтесь рассказать нам обо всем за три минуты. Это невозможно. Рассказ получится слишком общим, слишком фрагментарным. Отберите один и только один аспект вашей темы, попробуйте развить его, развернуть. Например, почему бы не рассказать, как это случилось, что вы занимаетесь определенным делом или приобрели данную профессию? Было ли это случайно или сделано сознательно? Расскажите о трудностях, которые пришлось преодолеть вначале, о ваших неудачах, ваших надеждах, ваших победах.
Пусть ваш рассказ представляет человеческий интерес, пусть это будет картина подлинной жизни, основанная на собственном опыте. Правдивая история любой жизни, если она рассказана скромно и без оскорбительного самолюбования, слушается с большим интересом. Можно быть почти уверенным, что такая речь окажется удачной.
Или возьмите другой аспект вашей работы: каковы ее трудности?
Какие советы вы можете дать молодым людям, начинающим деятельность в данной области?
Или расскажите о людях, с которыми вы сталкиваетесь, — о честных и нечестных. Расскажите о стоящих перед вами задачах. Чему научила вас ваша работа в интереснейшей в мире области — в понимании человеческой натуры? Если вы будете говорить о технической стороне вашей работы, то есть о деталях, ваш рассказ вполне может оказаться неинтересным для других. Но если речь идет о людях, о личностях, то вряд ли рассказ о них будет неудачным.
И самое главное — не превращайте свое выступление в абстрактную проповедь. Это вызовет скуку. Пусть ваш рассказ будет чем-то вроде слоеного пирога из конкретных примеров и высказываний общего характера.
Вспомните, какие конкретные случаи вы наблюдали и какие общие истины, по вашему мнению, можно подтвердить этими примерами. Вы убедитесь в том, что конкретные примеры значительно легче запомнить, чем абстракции, и что говорить о них значительно легче. Они также сделают ваше изложение более живым и ярким.
Посмотрим, как за дело взялся один очень интересный автор. Приведу выдержку из статьи Б. Э. Форбса, в которой он доказывает, что руководители фирм должны делегировать ответственность своим партнерам.
Обратите внимание на примеры — случаи из жизни разных людей:
"Многие из наших нынешних гигантских предприятий управлялись раньше единолично, но большинство из них переросло такой статус.
Причина: несмотря на то что каждая большая организация и является как бы «удлиненной тенью одного человека», коммерческая деятельность и промышленность достигли таких масштабов, что в силу необходимости даже самый способный человек вынужден окружить себя толковыми партнерами, которые помогали бы ему держать в руках все бразды правления."
Вульворт как-то сказал мне, что в течение долгих лет он в основном сам руководил своим делом. Но в конце концов он подорвал свое здоровье и, находясь неделями в больнице, понял — для того, чтобы дело развертывалось так, как ему хочется, придется разделить с кем-то ответственность за руководство им.
В течение многих лет «Бетлехем стил» была образцом корпорации, руководимой единолично. Чарлз Шваб вникал во все. Но постепенно Юджин Дж. Грейс все больше выдвигался и наконец стал лучшим специалистом по стали, чем Шваб, что последний неоднократно публично признавал.
На ранней стадии фирмой «Истмен кодак» руководил главным образом Джордж Истмен, но у него хватило мудрости уже давно создать эффективную организацию. Все крупнейшие чикагские консервные фирмы со времен своего основания претерпели такие же изменения. Компания «Стандард ойл», вопреки распространенному представлению, не была организацией, руководимой единолично, с тех пор как она достигла крупных масштабов.
Дж. П. Морган, который, хотя и являлся гигантской фигурой, был горячим сторонником подбора наиболее способных партнеров и разделения с ними своих обязанностей.
Существуют еще честолюбивые руководители коммерческих организаций, которые предпочитают погубить дело, держась за принцип единоначалия, но и они, ввиду масштабов современных операций, волей-неволей оказываются вынужденными делегировать свои обязанности другим.
Некоторые люди, говоря о своих делах, совершают непростительную ошибку — касаются только тех сторон, которые интересуют их самих. Разве оратор не должен попытаться выяснить, что представляет интерес не только для него, но и для его слушателей? Разве он не должен попытаться затронуть их личные интересы? Если, например, он занимается страхованием от пожара, то разве он не должен рассказать им, как уберечь имущество от пожара? Если он банкир, то разве ему не следует давать советы в области финансов или капиталовложений? Если оратор — руководительница общегосударственной женской организации, то разве не должна она рассказать своим слушательницам на местах, в какой степени они являются составной частью всего движения, приведя конкретные примеры из их местной программы?
В процессе подготовки изучайте свою аудиторию. Подумайте о нуждах, о пожеланиях слушателей. Порой это обеспечивает половину успеха.
При подготовке некоторых тем весьма рекомендуется кое-что прочитать, выяснить, что думали и говорили другие по тому же вопросу.
Но не начинайте читать, прежде чем вы не исчерпали собственных мыслей.
Это важно, очень важно. А потом отправляйтесь в публичную библиотеку и изложите библиотекарю ваши запросы. Скажите, что вы готовитесь к выступлению на такую-то тему. Откровенно попросите помочь вам. Если вы не привыкли заниматься исследовательской работой, вы, вероятно, будете удивлены тем, какие ценные материалы предоставят в ваше распоряжение.
Это может быть целая книга на ту же самую тему или тезисы для дискуссии, содержащие главные доводы обеих сторон по злободневным вопросам общественного значения. Это может быть указатель периодической литературы, в котором перечислены журнальные статьи на различные темы, опубликованные сначала нашего столетия. «Альманах экспресс-информации», «Всемирный альманах», энциклопедии и десятки других справочных изданий. Все это орудия в вашей мастерской.
Используйте их.